ним – причину множества неизлечимых болезней, хворей, недугов, проказ и превратностей судьбы.
Это понравилось Павлу Ивановичу, потому что русский человек по традиции верит в шаманов, колдунов, провидцев, Вольфа Мессинга вкупе с мудростью генералиссимуса Сталина больше, чем в родного отца-батюшку. Все-таки Семен Зряченский был мастером пера.
Но в других местах Чижиков беспощадно правил красным фломастером, вычеркивая излишние художества и неистовую фантазию, относясь дотошно к каждому будущему печатному слову, чтобы, не дай бог, не нарушить закон, чтя Уголовный кодекс, к несчастью, необязательный и преимущественно избирательный на Руси. Но по некоторым деталям возник легкий дискусс.
– Где «Не заменяет традиционного лечения»? Куда пропало?
– Не вмещалось.
– Вмещай.
– Куда?
– Вот сюда, – Павел Иванович указал на место под фотографией фальшивого монгольского шамана с поддельным бубном из моржового желудка. Зряченский аккуратно вырезал его ножницами из путеводителя по Чукотке и приклеил к портрету неизвестного кочевника-степняка из учебника природоведения пятого класса средней школы. Получилось вполне натурально – кто знает, не отличит.
Тут Чижиков строго уставился на Зряченского: «Родовой стресс можно с успехом снимать пиявками», – прочитал он в тексте.
– Эта ерунда откуда взялась? Какие, к черту, пиявки?
– Это я нарочно приписал, – защищался зловредный сочинитель. – У людей должна быть альтернатива. Альтернатива – основа современной журналистики.
– Где тебя этому научили?
– В «Би-Би-Си».
Действительно, Зряченский проходил в Лондоне трехмесячную стажировку, где ему, как дикому саженцу, привили навыки честной британской журналистики, которые он неуклонно использовал где ни попадя, а еще внесли вирус-альбац, помесь антисоветского вольнодумства и прожженного демократического мышления вкупе с алчностью и доносительством по мелочам. Всем этим он весьма гордился до заносчивости.
– Что ты имел в виду с этими пиявками? Они будут прикладывать их к фотографиям?
– К телу.
– Думаешь, будут?
– Никогда.
– Это точно.
– Оставляем? – осторожно спросил Семен.
– Можешь, когда хочешь.
– Еще вот тут, – показал пальцем Зряченский. – «Медиумическая помощь тем, кто навсегда отчаялся жить».
– Это хорошо. «Начало новой жизни» – тоже неплохо.
– Добавь еще полтинничек, – стал вдруг клянчить Зряченский надбавку за качество и творческую новизну, – долларов.
Чижиков вытаращил глаза на продажную прессу и убедительно произнес:
– Таких денег вместе я отродясь в руках не держал, – и показал размашистую дулю.
Глава 5
Невосполнимая
