тебе, как вдвое сократить время на ведение банковских книг?
– Ты что, математический гений?
– Нет, но у меня есть система, и я могу обучить твоих людей.
Томасус закрыл глаза, словно левантинский Будда.
– Ну, если тебе нужно не больше пятидесяти солидов…
– Бизнес – всегда риск, ты же знаешь.
– В том-то и беда… Хорошо, согласен. Если твоя система действительно так хороша.
– Под какой процент? – спросил Мартин.
– Как обычно. Три процента.
Пэдуэй был поражен. Потом он осведомился:
– Три процента… за какой срок?
– В месяц, разумеется.
– Слишком много!
– А чего же ты хочешь?
– У меня на родине шесть процентов годовых – это уже немало.
– Чтобы я ссудил деньги под такой процент?! Ты слышишь, Господи? Тебе бы жить среди диких саксов… Но ты мне нравишься. Для тебя – двадцать пять процентов в год.
– Все равно много. Я мог бы подумать о семи с половиной.
– Разбой!.. Меньше двадцати и речи быть не может.
– Нет. В крайнем случае девять.
– Увы, мы не договоримся. А жаль – с тобой интересно иметь дело. Пятнадцать.
– Исключено, Томасус. Девять с половиной.
– О Господи, ты слышал?! Он хочет меня разорить!.. Уходи, Мартинус, ты зря тратишь время. Больше никаких уступок с моей стороны. Двенадцать с половиной.
– Десять.
– Да понимаешь ли ты латынь?! Все, молодой человек, до свиданья, приятно было познакомиться. – Когда Пэдуэй встал, банкир шумно втянул сквозь зубы воздух, будто его смертельно ранили, и проскрежетал: – Одиннадцать.
– Десять с половиной.
– Сделай одолжение, открой, пожалуйста, рот… Нет, ты все-таки человек. Я думал, может, у тебя акульи челюсти. Или клыки… Ну ладно. Щедрость и доброта меня когда-нибудь погубят. А теперь давай посмотрим твою счетную систему.
Часом позже три раздраженных писаря сидели напротив Пэдуэя и смотрели на него – один с удивлением, другой с настороженностью, а третий с неприкрытой ненавистью. Мартин только что закончил операцию деления с арабскими цифрами, в то время как служащие, используя римские, едва начали бесконечный процесс «проб и ошибок», которого требовала их система. Пэдуэй перевел свой ответ снова в римские цифры, записал их и показал Томасусу.
– Прошу. Пусть кто-нибудь проверит: перемножит делитель на частное. А их возню можно прекращать – всю ночь просидят.
Служащий средних лет, тот, кто глядел на Мартина с явной враждебностью, списал цифры и мрачно стал проверять. В конце концов закончив, он отшвырнул перо.
– Этот человек – колдун! Он проводит все вычисления в уме, а свои глупые пометки делает, чтобы нас запутать.
– Вовсе нет, – возразил Пэдуэй любезно. – Я могу научить тому же и вас.
– Чтобы
