и неспособен что-либо изменить и находил тому оправдание? И почему никто не положил конец ссорам – без них их жизнь стала бы неинтересной? Многое оставалось для меня загадкой, и, постоянно находясь в поиске ответов, я пребывала в уверенности, будто не нужна родителям вовсе.
Папа по характеру был мягким и тихим. Неболтливый, чаще молчал, думал. Я помню его именно таким. Когда я видела отца с другими людьми, он всегда внимательно слушал, кивал, отвечал мало и коротко. В отличие от него мама любила поговорить, но в ее разговорах всегда ощущалась тяжесть – она тяжело вздыхала, жаловалась на что-либо или ругала свою жизнь. Если папа говорил, то я чувствовала тепло и легкость от его слов, с ним уютно было даже помолчать.
Таких мужчин, как папа, в Москве я не встречала: тихие работяги, пахнущие потом, недорогим терпким одеколоном, непритязательные в еде, спокойные. Жизнь в маленьких городах другая, все отличается от столицы: традиции, ценности, настроение, и даже время течет медленнее, как будто это другая планета, и все проще, по-свойски. Любят искренне, не скрывая чувств, а если случалась беда, то горевали всем городом, потому что так или иначе все знали друг друга. И печаль общая, и радость – папу все устраивало.
Он работал на заводе, что естественно – лучшей работы в городе не было, и каждый вечер после смены пил. Мама работала продавцом в местном магазине; «недосупермаркет» – так я любила его называть. И после работы она пила тоже. С отцом.
Начала ли она пить вместе с ним, вслед за ним или чтобы не отставать от него? Я спрашивала маму, почему она и папа пьют, и слышала в ответ: «Разве мы пьем? Нам надо просто отвлечься от работы».
– Не придирайся. Лучше иди к себе, – стандартная фраза, чтобы я не задавала лишних вопросов.
Когда я стала старше и попробовала выпивать, то попала в алкогольную зависимость, но смогла ее преодолеть, после чего задумалась: почему же мама выбрала алкоголь и перестала бороться за свою мечту? Ведь это была обычная женская тоска: вышла замуж больше по необходимости – была беременной, образования не получила иного, кроме школьного, да и стремления его получить у мамы особо и не было. Она обладала довольно сильным характером, чтобы все изменить, но не меняла ничего! Разве не давала ей жизнь шанса? Не уверена, но почему тогда она все оставила как есть и заглушала свою боль алкоголем?
В 18 лет забеременеть от местного парня – повод сдаться? Сколько раз я хотела ее понять, залезть ей в голову и выяснить, почему она срывала свою досаду на мне и папе, разве это был не ее выбор?
Половину жизни я искала ответ, носила в себе груз злости, невыплаканных слез и обид от того, что не получила в полной мере маминых поцелуев, объятий, ласки и ее участия в моей жизни. Почему она предпочитала отгораживаться от меня любыми способами?
Могла ли я понять тогда, что таким образом она берегла меня? Как умела, защищала от своей безнадеги в душе, чтобы я не заразилась ею. Догадывалась ли она, что я уже давно разделяла ее
