А ведь на советах, приемах и судах требовалось записывать практически каждое слово, причем зачастую несколько человек говорили одновременно. К счастью, в таких случаях у нас, так же как и у вас, одновременно работали несколько опытных писцов, поэтому то, что упустил один, как правило, всегда мог восполнить другой.
Я быстро научился рисовать по ходу дела только те знаки, которые отражали лишь самое важное из сказанного, а уже потом, на досуге, припоминал детали, заполнял пропуски и превращал свою скоропись в подробную развернутую запись. После этого я переписывал текст начисто и добавлял краски, которые делали его полностью понятным. Подобный порядок действий не только помогал мне делать записи быстрее, но и способствовал улучшению памяти.
Весьма полезным изобретением стали придуманные мною, если можно так выразиться, составные символы, отображавшие целую последовательность слов. Например, изображение одного лишь кружка, знака открытого рта, обозначало длинную тираду, с которой каждый выступавший начинал свою речь. Это было традиционное обращение к юй-тлатоани: «В высочайшем присутствии благороднейшего нашего повелителя и господина, Чтимого Глашатая Тескоко Несауальпилли…» Если же речь шла о том, что случилось давно, или, напротив, о совсем недавних событиях, я предварял запись изображением младенца, обозначавшего «новое», «недавнее», или же стервятника – символа «старости», «былого». Ну да ладно… я понимаю, что это не слишком ценные воспоминания, которые могут представлять хоть какой-то интерес разве что для моих собратьев-писцов. Признаюсь честно, я так подробно говорил обо всех этих вещах по той простой причине, что мне не хочется рассказывать о некоторых других. Прежде всего о том, как я выполнял поручения своей госпожи, Жадеитовой Куколки.
– Мне требуется новое лицо, – заявила она, хотя мы оба знали, что требовалось ей отнюдь не лицо. – И я не собираюсь ждать, пока ты соберешь новую подборку рисунков. Дай-ка мне взглянуть на те, что ты уже сделал.
Я принес госпоже все, что у меня имелось, и она, быстро просмотрев рисунки, сказала:
– Вот этот вроде бы неплох. Кто он такой? – Какой-то раб, которого я видел во дворце. Кажется, носильщик или кто-то в этом роде.
– Выполняй! – скомандовала Жадеитовая Куколка, вручая мне перстень.
– Моя госпожа, – изумился я. – Раб?! – Когда у меня появляется срочная потребность, я особо не привередничаю, – призналась она. – Кроме того, иметь дело с рабами порой совсем неплохо. Хотя бы потому, что от них можно потребовать любых непристойностей: эти бедолаги ни в чем не осмелятся мне отказать. – И красавица улыбнулась своей слащавой улыбкой пресыщенной женщины. – Чем меньше у человека прав, тем сильнее он пресмыкается, стараясь угодить.
Прежде чем я успел что-либо возразить, Жадеитовая Куколка подвела меня к алькову в стене и сказала:
– Посмотри. Вот второй бог, которого я заказала
