на рынок услуг институт фиктивных браков, а посему за вполне приемлемую цену можно было запросто обосноваться в любой из понравившихся стран. Всё, казалось бы, складывалось как нельзя более удачно, тем более, что и жизнь в сердце прогнившего Запада существенно дешевле для избавленного от налогов обладателя ренты плюс доходов от вполне легального по отечественным меркам бизнеса. Смущало, по сути, единственное обстоятельство: ведь даже забыв о свежей ране от недавнего фиаско, очевидно было, что со временем, ближе к сорока годам, всё равно придётся снова переезжать с насиженного места куда-нибудь в Азию или Латинскую Америку. Жить перманентным временщиком не хотелось, к тому же под боком оказывалось другое, менее затратное и глобальное, но более эффективное решение.
Николай и раньше подумывал однажды перебраться в близлежащую провинцию, где на расстоянии в две сотни километров от центра можно было весьма неплохо устроиться в частном доме на окраине города, удачно совмещая тихий покой веками неизменной русской глубинки с многочисленными соблазнами недалёкого от Москвы областного центра. Клубы, бары, рестораны, стриптиз, проституция и, главное, массы не оприходованных юных красавиц наличествовали там в избытке, ожидая лишь своего потребителя. Все эти райские кущи готовы были с распростёртыми объятиями и, что немаловажно, весьма недорого встретить умелого покорителя местного пространства. Конечно, имелись и очевидные минусы в виде плохих дорог, диковатости контингента, отсутствия фэйс-контроля где бы то ни было, полукриминальной местной власти и так далее, но, как говорится, «Москва бьёт с носка и слезам не верит», так что на всякое новое испытание всегда можно было адекватно ответить, тряхнув накопившимися за годы предпринимательской деятельности связями. Имелся ещё последний, наиболее весомый аргумент: его поверхностной натуре претило как-то связывать себя с определённым местом обитания, а в данном случае налицо были как лёгкость переезда в арендованное со всеми условиями жилище, так и быстрота, с которой, покидав в машину немногочисленные вещи, представлялось возможным при необходимости отбыть восвояси. Из двух зол, очевидно, стоило выбрать для начала то, что не требовало кардинального пересмотра текущего положения дел, а потому, взвесив в последний раз все за и против, Николай принял окончательное решение попытать счастья в какой-нибудь соседней с Московской области.
Как ни странно, выбор оказался не из простых, в силу того, что его отродясь не прельщали красоты Золотого Кольца и прочие отечественные достопримечательности, а потому и дальше аэропорта Домодедово он не выбирался ни разу. Воспитанный в профессорской семье москвич испытывал закономерное презрение ко всему, что располагалось в соседней дикой, враждебной, окружавшей родной город стране, о которой он знал так же мало, как хотел знать, то есть практически ничего. Делая выводы из поведения многочисленных приезжих, то есть наиболее
