навстречу несется дивный мир, покрытый зеленью, чарующий неведомыми гигантскими цветами всевозможных оттенков и слепящий блеском лазурных вод чистейших речушек и озер. Взирая на все это великолепие с высоты птичьего полета, я внезапно осознал, что несусь к земле на сумасшедшей скорости.
Меня вновь обуял леденящий ужас. Ни затормозить, ни закрыть глаза, ни просто крикнуть я не мог. Мне оставалось лишь взирать на стремительно приближающуюся поверхность широко распахнутыми глазами и пытаться убедить себя в нереальности происходящего. Вы пробовали когда-нибудь, пребывая в шоковом состоянии, убедить себя в чем-то? Вот именно. У меня тоже ничего из этого не вышло. Но когда до земли оставались считаные десятки метров, и я уже смирился с участью быть размазанным по этой прекрасной долине рек и цветов, скорость внезапно начала падать, и на землю я опустился, словно перышко, коснувшись ее раскоряченными с перепугу руками и ногами на манер краба.
Вероятно, стороннему наблюдателю мое приземление могло показаться забавным. Мне оно таковым не казалось. И если бы у меня до сих пор наличествовали тело и штаны, то последние с огромной долей вероятности были бы попорчены основательнее, нежели, машина, оставленная под птичьим деревом.
Немного придя в себя и осознав, что опасность обратиться в плоскую неприглядность миновала, я осторожно сел и с опаской огляделся по сторонам, как и полагается цивилизованному человеку, попавшему в незнакомую обстановку.
Меня окружал диковинный мир. Земля подо мной казалась упругой, а не привычно-твердой. Ее покрывало нечто, сильно смахивающее на ковровый ворс, но более мягкий, шелковистый и приятный на ощупь. Это «нечто», совершенно непохожее на траву, переливалось оттенками зеленого. Проведя по земле ладонью, я ощутил ее тепло и нежную бархатистость.
Вокруг меня произрастали необычные растения. Некоторые из них напоминали змей, плавно извивающихся замысловатыми изгибами. Другие, похожие на длинные толстые палки, пульсировали, будто прокачивая через себя соки. Были и растения, похожие на цветы. Их безлистые ножки закручивались спиралями, склоняя свои головки, обрамленные тончайшими лепестками всевозможных расцветок и форм к земле. Некоторые из цветов едва достигали моего колена, другие возвышались на два и более метра. Но странное дело, все они были обращены ко мне, словно оценивающе присматривались к неведомому им существу, примериваясь, откуда лучше откусить первый кусочек. От этих пристальных «взглядов» становилось не по себе. Я на всякий случай отодвинулся назад, подальше от них.
– Не бойтесь, Вениамин, они совершенно безобидны, – раздался позади меня голос.
Я быстро обернулся, вскочив на ноги.
Передо мной стоял глубокий старец с долгой седой бородой и совершенно лысый. Ну, почти лысый, если не считать жиденького венчика седых волос. Взгляд у старика был какой-то странный, пристальный, будто пронизывающий насквозь. Стоял он прямо, словно проглотил шест,
