докопаться до начала всего. Представление о бесконечности, как ни странно, у Борьки было. Он ее видел своими глазами на картонной коробке с кукурузными хлопьями. Там была изображена девочка, играющая с собачкой. В поднятой руке она держала такую же коробку, на которой была изображена та же девочка и та же собачка. И та девочка тоже держала коробку с нарисованной девочкой и собачкой… Картинки все уменьшались и уменьшались, пока на них уже ничего нельзя было разобрать, но было понятно, что конца им нет. Борька много раз в недоумении разглядывал такие коробки. Он пытался представить себе, как долго может продолжаться этот ряд одинаковых пропорционально уменьшающихся рисунков, и от невозможности его закончить Борьке становилось жутко, он поспешно отворачивался и уходил к своим игрушкам.
Если черный космос так же бесконечен, то ему нет конца, и его тьма простирается куда-то далеко-далеко. Но должен же он откуда-то взяться, как ряд картинок начинается с первого рисунка на этой коробке. Кто-то же его нарисовал…
В то время споров про Бога в их семье Борис не помнил, но, видимо, ему все же говорили, что Бога нет и космонавты «на небе» Его не видели. Потому что, когда однажды маленький Борька в доме бабушки обратил внимание на темный лик Спасителя в «красном углу», то неожиданно для всех показал на Него пальцем и радостно крикнул:
– А говорили, что Бога нет. Вот Он, Бог-то…
Бабушка довольно закивала головой, вероятно, видя в этом подтверждение слов о том, что устами младенцев глаголет истина. Партийный отец смущенно улыбался, как бы говоря этим: что, мол, взять с несмышленыша, все дети верят в сказки…
Общее воспитание Бориса было советским, то есть атеистическим. В детском саду у них, кроме забавной рыжей белки в большой клетке, бешено вращавшей свое колесо, и аквариума с рыбками, на видном месте висел большой портрет лысого дяди с маленькой бородкой и серьезными глазами, устремленными в светлое будущее человечества. Они учили стихи про Красную площадь и дедушку Ленина с портрета. В его школе, как и везде, стоял стандартный, под белый мрамор, гальванический бюст вождя с перьевой ручкой в руке, застывшей на листе невидимой бумаги. Все ученики были «верными ленинцами». Младшие носили красные октябрятские звезды с пухлым детским личиком вождя, обрамленным длинными вьющимися волосами, разбивались на «звездочки», которые соревновались в успеваемости, сборе макулатуры и прочих добрых делах. Средние, пионеры, носили галстуки цвета алой крови рабочего класса, к борьбе за дело которого они были «всегда готовы». Профиль вождя на их краснозвездных значках почему-то был охвачен языками пламени. Старшие, даже двоечники, были сплошь комсомольцами. На их знаменах и значках был тот же вездесущий ленинский профиль… До Бога ли тут было! Учителя формировали у них научный взгляд на мир так мощно и всесторонне, что дети выходили из школы в полном убеждении, что все тайны мира им уже открыты, а потому «бог» является излишней гипотезой, в которой научное мировоззрение для объяснения окружающей действительности не нуждается…
Странный атеист
Борис был не обычным
