По-моему, Ники права, – кивнул Брэд. – Мы имеем дело с очень умным человеком, который отлично знает, что делает, – в границах собственного мира.
– Из того, что он умеет проделывать дырки в пятках и зачищать за собой, еще не следует, что это не безумец.
– Верно, – вмешалась Ники. – Но даже если он страдает психическим расстройством, неправильно считать его животным.
– Мне ясны мотивы и ясны намерения. – Брэд указал на светящиеся на экране слова. – И было бы серьезной ошибкой думать, будто автор не знал точно, что он пишет и почему.
– Хочешь сказать, он объявляет о своем следующем шаге? – Темпл перевел взгляд на экран. – Нельзя ли поподробнее?
– Представь, что это написано ученым или поэтом с хемингуэевским, скажем, интеллектуальным уровнем. И написано именно для нас. А пара грамматических ошибок сделана специально, чтобы выглядеть не очень умным.
– Грамматика не так уж связана с интеллектом, – заметила Ники.
– Это я понимаю. Но ты следи за ходом мысли. О чем в действительности он пишет?
– О том, что красота рая утрачена, – прочитала Ники. – О грехопадении.
Темпл на секунду зажмурился, демонстрируя таким образом свое нетерпение.
Брэд кивнул Ники. Она кивнула в ответ и снова повернулась к экрану.
– Он говорит, что место, где некогда обитали красота и невинность, то есть рай, дарованный человечеству, утрачен. И виноват в этом змей. Или дьявол, или зло – можно назвать как угодно. Насчет третьей строки не уверена: «Пришел я и она змеиную главу снесла», – это непонятно. – Она посмотрела на Брэда.
– Мотив, – пояснил Брэд. – Змей уничтожил красоту, но и сам пострадал при этом. Он в смятении. Ну, дальше.
– Дальше ясно, – кивнула Ники. – В последних трех строчках все прямо сказано. Он ищет замену павшей, и если найдет, его жизнь продолжится.
– Он ищет жену, – проговорил Брэд. – Новую Еву.
– И что нам это дает? – подал голос Барт Крамер.
Шеф пропустил его слова мимо ушей и снова поднялся со стула.
– Ладно, пока ясно. Что еще?
Брэд обогнул стол, не спуская глаз с экрана, где красовались слова, начертанные рукой убийцы.
Перед его глазами возникла картина… Письменный стол. Все на своих местах. Полный порядок. Перо, покоящееся на бумаге, пока слова, которые преступник повторял тысячу раз, проносятся в голове, обретают хоровое звучание, а хор складывается в симфонию. Реквием, сотрясающий землю и требующий внимания слушателей.
И эта истина воплощается в словах на простом листе белой бумаги, предназначенном для его злейших врагов. Это словно раздеться догола, когда чувствуешь одновременно и страх, и возбуждение. Убийца явлен миру. Вся его жизнь здесь, на этом листе бумаги.
Брэд откашлялся.
– Он совершает ритуальные убийства, убийства, которые возвращают его к жизни. При этом не испытывает ни малейшего гнева – ни на одном из мест преступления мы не нашли следов ярости.
Местные
