Не то что твоя Валька: и умница, и покладистая. А эта, чуть что не так, моментально орать. Ух, дождется она. Терпение-то не вечное. Вот отхожу разок вожжами, тотчас вспомнит, кто в доме хозяин.
Василий засмеялся и, похлопав друга по плечу, ответил:
– Да ладно тебе, баба как баба. Все они брехаться горазды.
– Ну не скажи. Я ни разу не слышал, чтобы твоя Валька голос повышала.
– Так причин для этого нет, вот и весь секрет нашей спокойной жизни.
– И не скучно?
– А чего скучать? Я сам выбрал такую жизнь. Если бы хотел веселья, то тогда бы на Ульке женился. Вот тогда… ух!
– На этой ведьме? Да не дай бог! Ох, и язык у нее. Иногда задушить прям хочется!
Василий ухмыльнулся.
– Что есть, то есть… Ого, ты смотри, сколько народу собралось… Эй, бабоньки, а чего стоим-то? Работать-то кто будет? Полдень уже.
– Да так Петр Фомич приказал всем туточки собраться, – игриво взглянув на крепкого красивого парня, отозвалась Ульяна. – А кто ж ослушается начальство?
– Неспокойно мне как-то на душе, – призналась Валентина, подойдя к мужу. – Зачем нас собрали? Чего еще хотят сказать?
– Не волнуйся, сейчас все узнаем, – похлопав ее по плечу, отозвался Василий, который и сам начал тревожиться.
«Граждане и гражданки Советского Союза!
Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:
Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории…»
– Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами, – машинально повторила за Молотовым Валентина и от страха закрыла лицо руками.
2
Сообщение о том, что началась война, поразило всех, стоявших перед сельсоветом, в самое сердце. Разумеется, о ней говорили, ее ждали, знали, что страшное бедствие может разразиться в любую минуту, но тем не менее слова наркома Молотова о начале «священной войны» обрушились на людей словно снег на голову. И это было понятно, потому что хоть как-то подготовиться к такой беде невозможно. Ведь сколько бы народ ни судачил о войне, все в глубине души надеялись, что военных действий все-таки не будет. Одни старались и не думать, другие молились. Однако…
Долго еще люди стояли в оцепенении. Никто не желал поверить в услышанное. Всем хотелось верить, что они ослышались или сообщение – какая-то ошибка. Первым очухался дед Михаил.
– Что же происходит-то? – прокряхтел он. – Почему вместо товарища Сталина нарком-то выступил? Ничего не понятно.
– А что тут
