Алисы, примчалась через полчаса. По телефону Алиса только и смогла пробормотать «Тань, мне так плохо, можешь приехать?». И вот теперь ей пришлось в своём жутком, разобранном состоянии, рассказывать всё в подробностях. Таня разлила вино по бокалам, заставила Алису выпить залпом. Вино пролилось в расколотую на части Алису, смягчило осколки, немного сгладило. И вылилось наружу слезами. Потоком слёз.
– Пореви действительно, что ли. Я пока в себя приду.
– Да что такое! От чего?
– От чего? – усмехнулась Таня. – от твоих фокусов. Хотя, мне кажется тут подойдёт какое-то более крепкое словцо.
– Ты не филолог, Таня. Нет, не филолог. – сквозь слёзы улыбнулась Алиса.
– Можешь объяснить, что это за бзик такой, с медициной?
– Да это не бзик. Ну, хочу быть медиком.
– Медсестрой?
– На врача поздно уже учиться, Тань.
– Учиться никогда не поздно. Но я не об этом спрашиваю. Я пытаюсь понять вообще. Зачем тебе это вообще?
– Я хочу видеть ЭТО. – шепнула Алиса.
– Что – это?
– Смерть. Хочу видеть, как они умирают. Привыкнуть. Смириться. Понимаешь?
– Нет! – закричала вдруг Таня. – Нет, я не понимаю! Я не понимаю, черт тебя возьми! У тебя блестящее экономическое образование. Ты сделала карьеру, как на дрожжах. Двадцать восемь лет, директор агентства.
– Филиала…
– Неважно! Зарплата такая, что любой позавидует. Начинала ты с чего? С бухгалтера. Прошла все ступени. Все нюансы изучила, потому, что тебе всё надо. Ты не можешь спустя рукава. Ты же отличница у нас. Теперь ты на верхушке айсберга. Ну, почти на верхушке. И теперь ты всё бросишь, и пойдёшь убирать горшки за умирающими?
– Дались вам эти горшки! Я медсестрой пойду. Не буду я горшки носить. Уколы буду ставить.
– Умирающим?
– В том числе.
– Маразм какой-то… знаешь, можешь обижаться, но я понимаю Сергея.
– Понимаешь?
– Понимаю.
– Господи, в каком мире мы живём! То есть, на директоре жениться можно, а на медсестре нельзя, так что ли?
– Да почему он должен жениться на медсестре! – возопила Таня, выпивая одним махом вино из бокала. – Если знакомился он с перспективным руководителем.
– У меня к тебе два вопроса. Первый: почему ты орешь?
– Потому, что дома всё больше шепчу и на цыпочках хожу. И ещё зла на тебя, дуру, не хватает. Вот и ору. А второй?
– А почему ты бухаешь? Ты же кормящая мать?
– Здрассти. Давно не виделись. Уже полгода, как нет.
– А с кем Савка?
– С мамой моей. Но ты мне зубы не заговаривай! Давай серьезно. Ты вот прям всё-всё решила?
– Решила.
– Отговаривать, зная тебя, можно даже не начинать?
– Точно.
– Вот ужас-то. Родителям сказала?
