сэр Перси ничуть не изменился со времени своей женитьбы, когда молодая его супруга поражала лондонское общество своей красотой и остротами, а он являлся одним из множества спутников, придававших еще больший блеск ее сиянию, ее шуткам и ее улыбкам. Может быть, только его друзья, да и то из самых близких, понимали, что под этой эгоистичной и ленивой манерой, под застенчивым и неуклюжим поведением, под полуглупым-полуциничным смехом скрывалось теперь жаркое подводное течение страстного жгучего счастья.
В том же, что леди Блейкни влюблена в своего мужа, не сомневался уже никто. Этот неординарный феномен часто и горячо обсуждался в фривольных кругах фешенебельного общества.
«Это воистину странно, когда светская женщина так страстно влюблена в собственного мужа» – таков был всеобщий приговор веселого мирка, концентрировавшегося вокруг Карлтон-хауза и Ранелафа.
Дело не в том, что сэр Перси был непопулярен у прекрасного пола (никому из летописцев, какого бы склада ума он ни был, подобное не могло даже прийти в голову), – дамы давно бы уже покрылись слоем пыли, если бы его шутки не порхали по всему Дансинг-холлу, а его новые шелковые сюртуки и вышитые жилеты не вызывали восторгов и комментариев.
Просто это был легкомысленный круг, к которому леди Блейкни не принадлежала никогда. Всем было хорошо известно, что муж был для нее самой излюбленной и естественной мишенью, в которую попадали ее язвительные стрелы. Она и до сих пор с удовольствием пускала в него стрелу-другую, а он, как и прежде, всегда был готов совершенно спокойно пропустить их без всякого ущерба сквозь безбрежное море своего невозмутимого добродушия. Однако теперь, в нарушение всех обычаев и привычек лондонского общества, Маргарита очень редко появлялась на балах и раутах или в опере без своего мужа. Она сопровождала его на все скачки, а однажды ночью (о ужас!) даже протанцевала с ним гавот.
Общество содрогнулось и удивилось! И попыталось объяснить это неожиданное безумство леди Блейкни ее заграничной эксцентричностью, но окончательно успокоилось, догадавшись, что этот нонсенс, скорее всего, не последний и что она слишком умная женщина, а он слишком утонченный джентльмен, чтобы долгое время поддерживать такое ненормальное положение вещей.
Но в то же самое время дамы утверждали, что эта матримониальная любовь – дело совершенно одностороннее. Никто не решался утверждать, что сэр Перси мог явиться чем-нибудь большим, кроме как вежливым наблюдателем столь явного поклонения перед своей женой. Ленивые глаза его никогда не вспыхивали при ее появлении в бальной зале, а некоторые даже знали вполне достоверно, что ее честь проводит в прекрасном ричмондском доме множество одиноких дней, в то время как хозяин отсутствует с постоянной, если даже не сказать с далеко не рыцарской, регулярностью.
Присутствие сэра Перси на празднике было для всех сюрпризом, поскольку полагали, что он ловит рыбу где-нибудь в Шотландии либо охотится где-нибудь в Йоркшире, то есть находится где угодно, только подальше от домашнего фартука
