колье), то ли что еще, но губы ее сжались, глаза засверкали опасным блеском. Руку она убрала.
– Не дам, – сказала она.
– Что? – сказал Фредди.
– Не дам, – повторила Вероника. – Это твой подарок, и я его не верну.
– Не вернешь? Ты что, навсегда его взяла?
– Конечно.
– Да оно не твое!
– Купи другое.
Такое удачное решение успокоило леди Гермиону.
– Как умно, дорогая! – похвалила она. – Странно, что ты сам не догадался, – обратилась она к Фредди.
– Прекрасный выход, – одобрил Галли. – Вот, выкрутиться можно всегда!
– Да что вы, не понимаете? – вскричал Фредди. – Я же вам говорил: Агги оторвет мне голову! Подарить Веронике – нет, Веронике! – ее ожерелье! Она со мной разведется.
– Чушь.
– Разведется, вы уж мне поверьте. Американки, они такие. Чуть что, и – бамц! Спросите Типпи. Его мать развелась с отцом, потому что он привез ее в десять ноль семь к поезду семь десять.
Галахад оживился.
– Это напоминает мне, – сказал он, – одну занятную историю…
Но ее никто не узнал. Сестра его натянуто кашлянула, оповещая о том, что входит Типтон Плимсол.
3
Типтон сиял, опровергая предположения хозяйки, что он утомлен после долгой дороги. Очки сверкали; сам он, по всей вероятности, летел.
Реклама настойчиво рекомендует лекарства, которые обеспечат дивный полет, высокую отрешенность, истинную цельность, изгонят же ту раздражительность, из-за которой мы барабаним пальцами, скрежещем зубами и притоптываем ногой. По видимости, Типтон Плимсол давно принимал что-то такое; и поэт Колридж, окажись он здесь, сказал бы, указывая на него: «Вот, теперь понимаете, что я имел в виду, когда писал: «Питается медвяною росою, пьет воду райскую».
– Гип-гип! – крикнул счастливец, несколько забывшись.
Хорошо кто-то сказал, что только решишь: мир и безопасность – и, пожалуйста, пагуба! Не успел Типтон пролететь полдюжины футов, как увидел Веронику с ожерельем, и ему показалось, что его стукнули чем-то тяжелым.
– Что это? – воскликнул он, еще не грозно, но и не без того. – Кто это подарил?
Леди Гермиона всполошилась. Она помнила тот первый вечер, когда будущий зять так бурно откликнулся на невиннейшую сцену. Увидев очами души, как фактический владелец типтонских магазинов разрывает помолвку и уезжает домой, она на секунду едва не потеряла сознание.
Только она пришла в себя, чтобы подумать, как увести Веронику в угол и уговорить меньше чем за сорок минут, необходимость эта отпала.
– Фредди, – ответила Вероника.
Типтон издал низкий, глухой, душераздирающий звук. Если бы здесь был лорд Эмсворт, он бы его узнал – именно такой звук издавала Императрица, тщетно пытаясь достать картошку, выкатившуюся из свинарника.
Он все понял. Теперь, когда сердце его спускалось до самых носков,
