конце сентября темнело уже довольно рано. Когда Роберт взял флайер, чтобы перенестись на вечеринку к Тэйлору, над роскошной долиной уже сгустились сумерки, и он выбрал программу автоматической навигации в ночных условиях. На высоте в несколько сот метров было еще более прохладно, чем внизу, но он все-таки решил оставить окна кабины частично открытыми, чтобы на низкой скорости насладиться открывавшейся внизу вечерней панорамой швейцарских Альп с заснеженными вершинами. В темноте на приличном расстоянии мелькали тут и там огоньки других флайеров. В основном, они двигались на более низкой высоте и гораздо быстрее – все явно спешили по своим делам. Техника безопасности полетов в Швейцарии соблюдалась особенно строго: практически ни при каких обстоятельствах не допускалось ручное управление летающими машинами, так как в условиях гор это было особенно опасно.
Роберт был доволен и своим выступлением, и реакцией аудитории, чувствуя себя удовлетворенно и расслабленно. Но в его голове, как всегда, проносился целый рой мыслей на разные темы. Он размышлял о том, как неузнаваемо изменится мир еще лет через пятьдесят и как хочется, чтобы он к этому времени все еще ощущал себя бодрым и молодым; о том, с кем из роскошных киноактрис прошлого или настоящего провести следующее эротическое виртуальное свидание по прибытии домой послезавтра; о сегодняшней вечеринке: зачем она ему, нужно ли обсуждать с Тэйлором темы конгресса или лучше просто выпить, расслабиться, повнимательнее приглядевшись к его аспиранткам. Может быть, даже слегка, как бы в шутку или по-дружески, пощипать их за попки, если после пары бокалов глинтвейна они покажутся ему достаточно аппетитными. Хорошо, что времена, когда за такие невинные приставания можно было угодить под суд, давно канули в Лету: мораль современной эпохи наслаждений стала почти такой же раскрепощенной, как во времена хиппи прошлого века. Эта мысль заставила его улыбнуться.
На приборной панели флайера внезапно загорелись несколько красных лампочек. Еще через пару секунд зазвучал громкий, резкий сигнал аварийной тревоги. В первое мгновение Роберт даже не понял, что происходит. Шестым чувством, а может быть, просто периферийным зрением, он понял, что опасность – не в поломке флайера, а приближается откуда-то извне. Он повернул голову вправо и увидел темный, неосвещенный, едва различимый в темноте флайер, двигавшийся на бешеной скорости прямо к нему. Роберт обладал хорошей реакцией и умел быстро принимать решения. Хотя он никогда не был в таких ситуациях, но вспомнил, что при включении аварийного сигнала пассажир мог нажатием самой правой кнопки в верхнем ряду приборной панели перевести флайер в режим ручного управления.
Он успел это сделать за мгновение до того, как странный неопознанный флайер на скорости свыше двухсот километров в час врезался бы ему прямо в бок, неизбежно превратив его собственный аппарат в груду осколков, а его самого – в ошметки мертвой плоти. Он рванул штурвал
