и не надо будет ничего скрывать – всё да упокоится самостоятельно и непременно, добрые люди мои, невсегдашние…
А так чтобы к Машке Задротовой я сам сходил без друзей, но с винцом столовым и – двести грамм бабушке. Спокойной ночи, добрые мои люди нездешние, невсегдашние и самые такие ненавистно-любимейшие и дорожливые… Неколько.
Экспромт №8
Ненавидеть и убивать – это, конечно, одно; как убивать – совсем другое, но самое сладкое – это душить. Ведь иногда так хочется взять кого-нибудь на улице да придушить. В смысле не совсем насмерть, а легонечко придушить и отпустить потом, пусть дальше прыгает себе человек. Как, знаете, детишки мухам ножки отрывают и отпускают летать потом. Так вот и это. Ведь душить – это вам не резать, это не опрометчивый жест пьяного неврастеника. Здесь сколько ты вкладываешь силы, настолько ты и хочешь этого, и уверен в действительности желания своего.
В нашем детстве были в моде коллекторы. Сейчас сидят там одни бродяги, алкаши и сантехники, водопроводчики и крысы, а в наше время резвилась там вся мало-мальски продвинутая молодёжь. С помоек притаскивали выброшенную мебель – скрипели конторские лопнувшие под натиском прозаседавшихся кресла: торчащие пружины засовывались обратно, как кишечник сделавшего харакири, и всё аккуратненько и нежно зашивалось чёрными, не под цвет, толстыми нитками. Журнальные столики и даже полки вмещали всё, что закупалось нами в продовольственном. Девочки запускались в коллектор в рваных чулках и крашенных дерматиновых куртках, остальные не котировались. Замок и ключ предоставлялся главарю группировки. Так же некоторые не брезговали и подвалами, но коллектора всё же… Хотя – кому, в общем, что больше нравилось. Главное, что потом мы взялись за это дело крепко: накупили калашей, пистолетов, бит, холодного и прочего дерьма – и сидели там, как разбойники в крепости, пока отряд ОМОНа в 97-м, под предводительством лично Путкина, не выкурил нас оттуда слезоточивым газом и пинками не разогнал по местам работы, учёбы и даже не столь отдалённым местам, которые, конечно, в силу благости и мудрости суда нашего российского, пришлись на душу всё же не всем нашим, а избранным лишь. И девочки, девочки милые разбежались по магазикам, по подвальчикам, за прилавки да за стойки позасели да сидят до сих пор – на стрёме как ни разу несиженые. Без нас. Вот она любовь – яблочко-солнышко, золотое, – мордочка перламутровая, угости свинь… извини, свинь… Угост… Да на… Погост… свинью, угости куском да по-попостнее!
За окном орут какие-то бляди, за стенкой стучит придурок сосед, я сижу – пишу хуйню.
Экспромт №9
Всё что-то охраняют да в очереди выстраиваются…
Ночью трудно не так и спать группа… Очень хочется, но февральская…
Когда я был маленьким, мой папа ещё занимал важный пост в серьёзной государственной конторе, от которого позже отказался, а тогда ходил в служебной форме и насупленный. Я, поскольку не ходил в детский
