что быстро мог исчезать в любом направлении. Для скорости и изменения направления движения ему постоянно приходилось отталкиваться от пола руками, на его ладонях были огромные кровоточащие мозоли. На ночь он аккуратно ставил свои деревянные платформы под скамейку и половинки своих ног укрывал старенькой рваной фуфайкой.
Утром калека приползал в самые многолюдные места, снимал шапку и так сидел долгое время. Если прохожие его не замечали, вытаскивал из своих ватных штанин губную гармошку и играл жалостливые песни. Эта сцена задевала за живое спешащих мимо людей, кто-то ненадолго останавливался, многие небрежно бросали деньги. На них он часто покупал дешёвую водку с колбасой.
Однажды я увидел его в церкви. Безногий тянулся к подсвечнику, чтобы поставить свечку, но не мог это сделать. Он долго стоял с зажжённой свечой, одолеваемый мыслями о том, как её поставить.
Рядом стояли и молились люди, кто-то подходил и ставил свечи, но на бездомного не обращали внимания. Увидев меня, он немного засмущался и сделал вид, что пришёл просто посмотреть на службу. Так он и простоял всю службу под иконами святых мучеников с догорающей в руке свечкой, и она растаяла, обжигая горячим воском и слабым пламенем его ладонь.
После этого он долго смотрел на иконы, несколько раз перекрестился и, оттолкнувшись от пола, устремился к выходу. Его скрипучие колёса нарушили утреннюю церемонию. Теперь многие прихожане, которые не обращали на него внимания, посмотрели в его сторону.
Заметив недовольные взгляды окружающих, безногий на некоторое время приостановился, не спеша подъехал к выходу. Но выбраться из церкви было не так-то просто. Высокие ступеньки создали ему настоящую преграду, и он ещё долго стоял у дверей церкви, изредка снимая старенькую потрёпанную шапку, пытаясь что-то сказать прихожанам, но вместо этого глубоко вздыхал. Видно, слишком тяжёлое было слово, что не смог его произнести вслух.
Заметив как-то на вокзале, что я наблюдаю за ним, он решил поведать мне о своей тяжёлой судьбе.«Ноги я потерял по пьянке, под поезд попал, вот теперь калекой остался, – рассказывал он, всё время кивая головой туда, где должны были быть ноги. – Теперь мне только что и осталось на хлеб побираться. Калека я теперь, и судьба моя искорёжена».
Неожиданно в его глазах промелькнуло забытое воспоминание, и по лицу пробежал лучик радости, который дал прошедший сон, вернувший его в детство:
– Бегу под дождём по лужам босиком. Вода тёплая, а ноги все в грязи. И так хорошо, что сам готов в эту лужу залезть, – говорил он, вспоминая сон. – Счастливое было время, я, наверное, теперь бы полжизни отдал за то, чтобы хотя ненадолго прочувствовать его снова. Утром проснулся и хотел вскочить, как в детстве, но, сам понимаешь, какой я теперь ходок. Жаль, что нельзя время повернуть вспять. Я бы тогда по-другому прожил.
Теперь у меня одна мечта: сесть в какой-нибудь поезд и уехать в неизведанную даль. Это так здорово! Я – пассажир, звучит гордо. Когда я еду в поезде, то чувствую
