где меня избили, чтобы расквитаться с обидчиками, но со временем злость моя угасла, а раны затянулись.
Жаловаться на жизнь и болеть у бездомных не принято – помощи ждать всё равно не от кого. В этих случаях от всех болячек пользовались обычными таблетками, такими как анальгин.
Здоровье одного из бездомных становилось всё хуже, мы все это видели, но не могли ему помочь. На ногах и руках его были какие-то страшные язвы. Он их часто расчёсывал, и они кровоточили.
По ночам он бредил, не ел уже давно, пил только воду и о чём-то постоянно пытался рассказать. Близко к нему мы не подходили, так как боялись заразиться какой-нибудь страшной болезнью.
Но от бездомных я слышал, что это верующий человек и что он часто говорил о каком-то монастыре и земном счастье. На груди он носил старенький крестик, а по вечерам и утрам читал какие-то молитвы, из которых мне особенно запомнилась «Господи, спаси и сохрани нас». Окружающие на него особого внимания не обращали. Возможно, привыкли к тому, что он был странный, или сами верили в Бога, но только не подавали вида. Но когда он читал молитвы, они прекращали свои нехорошие беседы, их лица становились серьёзными. «Это он за нас молится», – говорили они.
В один из дней я посмотрел в его глаза. В них было всё: грусть, страдание, невысказанные чувства… Мне хотелось подойти к этому человеку и сказать что-то хорошее, чем-нибудь помочь, но я, как и сотни проходивших рядом людей, этого не сделал. Ближе к вечеру он умер, и мы не знали, что с ним делать.
Люди проходили мимо, а он ушёл из жизни в полном одиночестве, не прося помощи. Рядом с ним остались лежать недоеденный кусок чёрствого хлеба и небольшой старенький рюкзак.
Документов у него мы не нашли, поэтому даже не знали его фамилии. В кармане его пиджака лежала только потрёпанная фотография какой-то женщины. О случившемся узнал начальник вокзала, вызвал «скорую помощь» и милицию. Не очень охотно расспросив нас, они погрузили тело в машину.
Один из нищих, который знал его больше всех, глубоко вздохнув, сделал свой вывод: «Жил человек, мухи не обидел. Да он здоровый был и ещё бы жил да жил, его просто вши зажрали, вот от них он и не смог найти себе спасения».
– А что будем делать с его кружкой и фотографией? – спросил кто-то из бездомных.
– Да кому они теперь нужны, о чём ты говоришь? Ему и при жизни ничего особенно не нужно было. Плохо, что похоронят его не по-христиански, да и всех нас ждёт такая же участь. Я знаю, что и моя жизнь закончится так же, и ничего с этим не поделаешь.
Чудом оставшийся в живых, думал об этом и я. И от этой мысли душа моя сжималась от страха и одиночества. Хотелось кому-нибудь пожаловаться на свою судьбу, услышать в ответ добрые слова поддержки.
Одолевал страх, что вот так же, как и этот нищий, умру на вокзале и никогда не узнаю, что такое счастье. Но оттого что выжил, приходило ощущение радости, которое давало новые силы, чтобы жить и наслаждаться хотя
