был виден на десятки миль кругом, и нам оставалось только полагаться на милость Божию, что нас не пустит ко дну немецкая подводная лодка. Корабль шел без сигнальных огней, какими-то скачками переваливаясь с волны на волну. Лошади нетерпеливо стукали копытами по палубному настилу, коровы протяжно мычали, прося дойки, а овцы беспрерывно блеяли. Отец Панкратий, прижимаясь спиной к теплой дымовой трубе, все время творил Иисусову молитву, вытирая платком слезящиеся от ветра глаза. Он говорил мне: «Молись, молись, чтобы нас благополучно донесло до берега».
Но я постоянно был в каком-то напряжении и в ожидании беды, и молиться не мог. Ночью ветер усилился, корабль стало изрядно качать на волнах, скорость его уменьшилась, и мы с отцом Панкратием поняли, что до рассвета нам до Новороссийска не дойти. Из трюма по деревянной лестнице то и дело поднимались страждущие морской болезнью беженцы и, перегнувшись, долго и мучительно блевали за борт. Вся ночь прошла в болтанке с резким холодным ветром, несущим соленые брызги волн, и тревожным блеянием и мычанием скота.
Утром, когда рассвело, до Новороссийска было еще далеко, а в небе над морем появился немецкий разведывательный самолет «Рама». Это был противный самолет с двумя фюзеляжами, предвещавший нам беду. По палубе, в сторону носовой части, топоча ногами, пробежали матросы, таща металлические коробки с пулеметными лентами. Машины заработали на полный ход, корпус корабля дрожал и сотрясался, из труб повалило столько дыма, что заволокло половину неба. Примерно через час из дыма выскочила пара немецких пикирующих бомбардировщиков «Ю-88» и, сделав круг над кораблем, поочередно сваливаясь на крыло, пошла в атаку на корабль. Матросы, вращая на турели спаренный «Максим», беспрерывно строчили по самолетам. Первые бомбы взорвались рядом в воде, совершенно оглушив нас. Корабль то и дело менял курс, виляя из стороны в сторону. Пройдя на бреющем полете, самолеты обстреляли из пушек палубу. Обезумевшие от страха животные, разломав перегородку, стали метаться по палубе. Некоторые лошади и коровы падали в открытые трюмы, сокрушая деревянные лестницы, и тем самым отсекая выход бежавшим на палубу.
Вскоре бомбы угодили в носовую часть корабля, страшно разворотив ее, и в трюмы потоком стала поступать вода, отчего корабль стал носом быстро погружаться в море, как будто что-то невидимое тащило его в глубину. Вот он уже встал торчком, задрав корму с бешено вращающимися винтами, и все, что было на палубе, посыпалось в море.
Мы же с отцом Панкратием, как только первая бомба ударила в корабль, взявшись за руки, прыгнули за борт. Ухватившись за бревно от скотской перегородки, выброшенное взрывом за борт, старались как можно дальше отплыть от гибнущего корабля. Из трюмов его до нас доносились страшные предсмертные вопли людей. И корабль наш быстро пошел ко дну, напоследок издав какой-то странный, ни на что не похожий, громкий звук.
На поверхности с диким ревом плавал и бился скот, несколько человек из
