50. С него спустили на воду шлюпку и подобрали нас. На корабле фельдшер оттирал нас спиртом, отогревал чаем и уложил на койки под теплые одеяла. Отец Панкратий поспешил мне сообщить, что цифра 50 по церковнославянской цифири соответствует букве «Н», то есть указывает, что спасение пришло от Николая Угодника. Я благодарно улыбнулся, перекрестился и уснул.
Когда мы проснулись, корабль уже стоял у пирса в Новороссийске. Нам принесли по миске каши и по большой кружке горячего чаю. По морскому обычаю, в чае плавали белые сухари, сливочное масло, и он был до черноты крепок и сладок. Одежда наша и мешок старца – все было высушено и принесено нам. Старец разорвал клеенку и достал совершенно сухую Библию. Раскрыв ее, он прочел о приключении Ионы на море и во чреве китовом, а также о бедствии на море апостола Павла из «Деяний апостолов».
Когда мы оделись и вышли на палубу, командир корабля поздравил нас со спасением и приказал выдать нам трехдневный сухой паек. Старец хотел подарить командиру икону Николая Чудотворца для благополучия корабля и команды, но командир икону не взял. Может быть, потому что время было такое, а может быть, потому что к кораблю подъехал на машине адмирал Октябрьский. А жаль: как я позже узнал, немцы потопили этот славный боевой эсминец.
Как только мы вышли на берег, начался налет немецкой авиации на порт. Особенно они кружили над эсминцем. Но не тут-то было. Это не то, что наш тихоход «Красногвардеец». Эсминец из скорострельных зенитных пушек открыл такой плотный огонь по немецким «юнкерсам», что те сразу разлетелись в стороны и исчезли. Когда мы ступили на берег, старец упал на колени, припал лбом к земле и сказал: «Хороша ты, матушка земля, кормилица наша». Затем он прочел тропарь Николаю Чудотворцу: «Правило веры и образ кротости, воздержания учителя яви тя стаду твоему, яже вещей истина. Сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая, отче священноначальниче Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим».
Благодарные слезы радости ползли по его щекам. Он вытер слезы, поправил на спине вещмешок, и мы поплелись по прибрежной дороге от Новороссийска к Туапсе, поближе к желанной Абхазии. Останавливались на ночь в станицах, в хатах у русских людей, где старец, всхлипывая, рассказывал хозяевам, как мы тонули в Черном море и как были спасены заступлением Николая Чудотворца. Сердобольные казачки плакали, слушая старца, и не только кормили нас в доме, но давали еще на дорогу харч и деньги.
В станице Новомихайловской, под Туапсе, старец купил бутылку кагора, стакан и тарелку. Из куска найденного палаточного брезента он соорудил себе епитрахиль и поручи. Ему не терпелось отслужить Божественную литургию и благодарственный молебен. Мы свернули с дороги в лес, и отец Панкратий, опустившись на колени около большого пня, с благоговением вынул из кисета, висевшего у него на шее, старинный антиминс и расстелил его на пеньке. Там же он поставил Библию, стакан, тарелку и положил игуменский крест. Просфор у нас не было,
