и, со всего маху ударившись спиной об лед, покатился прямо под копыта наших лошадей. Майя и Альга завизжали, я бросился внутрь салона и принялся что было мочи колотить по ударопрочной прозрачной перегородке. В тот момент я не сообразил, что возница не станет тормозить и останавливаться: ему это было категорически запрещено по всем инструкциям, дабы не нарушать порядок движения, не создавать опасных заторов. От неожиданности он все-таки натянул вожжи, кони захрипели, встали на дыбы, сани повело юзом. Правда, в следующее мгновение возница уже яростно щелкал вожжами, и кони поднатужились, чтобы снова рвануться вперед. Чтобы избежать столкновения, сани, идущие следом, приняли вправо, и дядя Володя, успевший кое-как подняться, но едва держащийся на ногах, непременно угодил бы под копыта или был искромсан полозьями. В эту критическую секунду, пока сани преодолевали инерцию, я успел распахнуть дверцу и, схватив дядю Володю за плечи, втащил его внутрь.
Мы оба тяжело дышали, словно после спортивного кросса. Дядя Володя улыбнулся, как нашкодивший ребенок. Из носа у его ползли тонкие кровяные змейки.
– А ловко я вывернулся, Серж, а? – еле слышно выговорил он, глядя на меня своими медленными голубыми глазами.
Я усадил его на сиденье, но он тут же повалился набок. Мы увидели, что в обмороке. Альга недоверчиво усмехнулась, но в глазах у нее стоял испуг. Майя взяла бумажную салфетку и стала промокать кровь. Дядя Володя открыл глаза и снова улыбнулся.
– В тебе ужасно сильно материнское начало, Майя, – сказал он.
– Дурак, – сердито отозвалась Майя и выбросила салфетку.
Кровь уже остановилась.
– Руки-ноги целы, Володенька? – спросил я. – Не тошнит?
Он ощупал себя и, покачав головой, признался:
– Такое чувство, будто все еще лечу вниз головой. Прямо акробат какой-то.
Мелодично, нетерпеливо запиликал телефон.
– Что там у вас за самодеятельность? – послышался недовольный голос Папы.
Пожав плечами, я передал трубку дяде Володе.
– Объясняйся, акробат!
– Это я, Папа, – торопливо заговорил он. – Все хорошо, все отлично!.. Нет-нет, я сам во всем виноват. Как говорится, сорок лет, а ума нет…
– Вот именно, – кивнула Майя.
Дядя Володя засмеялся.
– Но здесь тоже очень приятная компания… – начал он, но сразу умолк и опустил руку с трубкой. Должно быть Папа отключился на середине фразы.
– Ну вот, – огорченно вздохнул дядя Володя, обводя нас взглядом, – теперь, наверное, останусь без подарка.
Он все еще был бледен. Майя подсела к нему и ласково погладила по волосам. Она любила этого чудака, хотя и в ее обращении с ним сквозила бесцеремонная насмешливость. Да его и невозможно было воспринимать серьезно.
Я снова постучал кулаком по перегородке и многозначительно подмигнул вознице.
