как Аркадий позволил радару стоянки взять на себя управление и посадить машину на самом краю площадки, между БМВ допотопного выпуска, кажется еще первой трети века, без крыльев и с дизельным двигателем, и какой-то японской новинкой, способной, судя по расположению элеронов, не только брать вертикальный старт, но и производить воздушную стыковку, позволяя пассажиру, сидевшему справа от водителя, переходить из одной машины в другую на высоте до трех тысяч метров. Аркадий читал об этой новинке и даже видел по стерео – естественно, у какого-то «крутого», которого «заказали» на прошлой неделе. Новинка называлась славным японским именем «Кабуки» и стоила всего-навсего тридцать две зарплаты. А если добавить еще зарплату Алены со всеми добавками – то двадцать одну. Если брать в рассрочку на два года, от зарплат останется кое-какая мелочь, которой не хватит даже на страховку, а на питание придется просить у прохожих в подземном городе под Красной площадью.
Интересно, что делает хозяин этой «Кабуки» в столь непрезентабельном районе города? – подумал Аркадий, выбираясь из машины Виктора и передавая сторожу стоянки ключи и технический талон. У входа в хостель стояла группа людей – мужчины лет по сорока-пятидесяти, Аркадий прошел мимо, опустив голову, ему не нравилось быть объектом изучения. Женщины – куда ни шло, для них это естественно. А мужчинам лучше бы заниматься делом, тем более что шел уже десятый час, рабочее время. Бездельники. Государственное жилье, пособие, позволяющее не помереть с голоду, – жизнь-трава. Неужели погибший Подольский тоже был из таких? Не похоже. Обстановка в комнате, зафиксированная муровским оперативником, свидетельствовала скорее о том, что покойный принадлежал к распространенному среди одиноких мужчин типу трудоголиков, которым все равно где работать – любое дело они делают истово и посвящают ему всю свою неудавшуюся жизнь.
Поднявшись в лифте на четырнадцатый этаж, Аркадий вышел в коридор, который он уже видел глазами оперативного уполномоченного, вскрывавшего дверь в комнату Подольского три с половиной часа назад. У двери стоял невысокий, неопределенного возраста, мужчина, наряженный почему-то в строгий вечерний костюм – из тех, впрочем, дешевок, что продают в театральных магазинах на вечер премьеры. На премьеру не принято являться в чем попало, бизнес одноразовых «премьерных костюмов» расцвел лет пять назад после того, как в «Современнике» по случаю бенефиса актера Стронгина устроили первую распродажу – в зал не впускали никого, кто не был одет соответственно случаю. Тогда это был скандал – впрочем, бенефициант того и добивался, – а потом идея прижилась, и, кажется, сам Стронгин организовал в Москве первую мастерскую по пошиву «премьерных костюмов» – не только мужских, но и женских. Говорят, нажил миллионы. Ничего подобного Аркадию не пришло бы в голову. Впрочем, он и в театре-то не был те самые пять лет – телевизионные премьерные просмотры не в счет.
– Чингарев, дежурный по хостелю «Рябина», – представился «театральный» мужчина, отвечая на приветствие Аркадия. – Вашу карточку, пожалуйста.
Вернув
