дворец или кто сам прибежал туда, спасаясь от анархии, вспоминает В. В. Шульгин: «Жалкие эти городовые, сил нет на них смотреть. В штатском, переодетые, испуганные, приниженные, похожие на мелких лавочников, которых обидели, стоят громадной очередью, которая из дверей выходит во внутренний двор Думы и там закручивается… Они ждут очереди быть арестованными».
Революция, которую её бестолковые апологеты нарекли «бескровной», сопровождалась систематическим и повсеместным истреблением и разгромом всего, что напоминало о законе и общественном порядке. Громили полицейские участки, громили Министерство внутренних дел, Градоначальство, Департамент полиции, Охранное и Сыскное отделение, Музей вещественных доказательств и картотеки. Открыли камеры всех тюрем. Двойник огромного факела на Литейном, столб пламени и дыма взвился над старой, уже недействующей городской тюрьмой – Литовским замком, что на Офицерской улице (ныне улица Декабристов), угол Крюкова канала.
Кроме вышеназванных пунктов охраны правопорядка в ходе февральско-мартовских событий в Петрограде ни одно государственное здание, ни одно финансовое учреждение серьёзно не пострадало. Зато на улицах города оказалось (по более поздним расчётам специалистов советского Угрозыска) около 15 тысяч пьяных от внезапной свободы уголовников. К счастью, Петропавловка избежала участи Здания судебных установлений и Литовского замка. А ведь «на волоске висела».
1 (14) марта по Таврическому дворцу пробежал тревожный слух: толпа бушует у входа в Петропавловскую крепость, собирается брать её штурмом. Туда ринулся на автомобиле под красным флагом депутат Шульгин.
В крепости он застал перепуганный насмерть гарнизон и растерянного старика генерала. «Ведь вы же подумайте… Это же невозможно, чтоб толпа сюда ворвалась… У нас царские могилы, потом монетный двор, наконец, арсенал… Мы не можем… Мы должны охранять…» – Шульгин: «Скажите, пожалуйста, у вас есть арестованные – политические?» – Комендант: «Нет… Нет ни одного. Последний был генерал Сухомлинов… Но и он освобождён…» – Шульгин: «Неужели все камеры пусты?» – «Все… Если желаете, можете убедиться…»
Шульгин выбежал из крепости, кое-как уговорил, успокоил толпу, она вроде бы поостыла. Но на следующий день – к Шульгину от Петропавловки гонец: «Там неблагополучно… Собралась огромная толпа… Тысяч пять… Требуют, чтобы выпустили арестованных». – «Да ведь их нет…» – «Не верят… Гарнизон еле держится… Надо спешить…». Шульгин судорожно пишет записку коменданту – впустить представителей от толпы, предъявить пустые камеры. И посылает с нею депутатов Волкова и Скобелева, напутствуя их словами: «Господа, поезжайте. Помните Бастилию: она была сожжена только потому, что не поверили, что нет заключённых. Надо, чтоб вам поверили!»
К счастью, удалось. Устоял Петропавловский шпиль.
Неприкосновенность для уголовников
Ровно
