– Брест-Литовск отойдут, в случае подписания сепаратного мирного договора, к Украине, в Холмской губернии будет проведен референдум, а Восточная Галиция получит некий вид автономии. Украинцы победили. Они «практичные люди, – сообщал в МИД Германии посланник Ф. Розенберг, – и рассматривают теории, признанные осчастливить народы, как средство, а не как самоцель. Если при заключении соглашения с нами они получат то, что хотят, то мало будут заботиться о праве наций на самоопределение и о других прекрасных принципах. Их хитрость и упорная крестьянская изворотливость делает нашу игру не слишком легкой»[325].
Даже Гофман теперь уже понимал, что ради хлеба австрийцам придется уступить Украине. «Положение графа Чернина стало в это время особенно затруднительным, – писал он, – из-за внезапной продовольственной катастрофы в Вене, случившейся благодаря непредусмотрительности австро-венгерского правительства… С другой стороны, украинский мир, на который я смотрел как на средство произвести давление на Троцкого, стал в качестве «хлебного мира» настоятельной необходимостью для графа Чернина. Особенно плохо для Австрии было то, что его тяжелого положения нельзя было, конечно, скрыть от украинцев»[326].
Мирная конференция все более погружалась в затяжные и совершенно бесплодные споры, на которые и рассчитывал Троцкий. Долго вся эта трагикомедия продолжаться не могла, и Троцкий это отлично понимал. Составители 17-го тома сочинений Троцкого обнаружили в его личном архиве записи разговоров «по прямому проводу»[327]. Троцкий информировал Ленина, что переговоры в Бресте подходят к критическому моменту, грозящему разрывом. В ответ поступили два ответа: «Сейчас приехал Сталин; обсудим с ним и сейчас дадим вам совместный ответ» и вскоре после этого «Передайте Троцкому: просьба назначить перерыв и выехать в Питер. Ленин, Сталин»[328].
Эта документация свидетельствует о том, что Сталин, постепенно выходивший из тени, в которой он находился фактически на протяжении почти всего 1917 г., начинал оказывать определенное влияние на позицию и решения Ленина. Во всяком случае, Ленин стремился теперь продемонстрировать близость к нему наркома по делам национальностей (Сталина). Можно полагать, что эти записки являются первым свидетельством начала той опасной игры, которую повел Ленин, используя противоречия и конфликты Сталина с Троцким для того, чтобы держать обоих не просто в узде, а на равноудаленном (и в равной степени близком) от себя расстоянии. Время, когда Ленин считал Троцкого наиболее приближенным к себе большевистским деятелем, подходило к концу.
Одной из причин такого поворота следует считать тот факт, что Троцкий слишком уж последовательно выполнял ленинское требование о затягивании переговоров, ставя их на опаснейшую грань провала. Именно для того, чтобы уточнить линию, определить грань, за которую не следовало переходить, Ленин – совместно со Сталиным
L'Allemagne et les problemes de la paix. Док. № 172 от 16 января по н. ст. 1918 г. Тел. Розенберга в МИД Германии; Там же. Док. № 165.
Разговорами «по прямому проводу» называли в то время связь по буквопечатающему телеграфному аппарату системы Юза.
