но надо столкнуться с определенными условиями и обстоятельствами для того, чтобы попытаться примерить ее, так сказать, на себя. Вся сложность положения заключается в том, что проверить ее практически сейчас невозможно. Но рассчитать теоретически…
Бородин рассеянно пошевелил в воздухе пальцами, как бы прикидывая последовательность изложения основных постулатов, а потом на одном дыхании пересказал суть своих умозаключений.
В течение этого короткого доклада на лице Штейнберга последовательно менялись выражения: от слегка озадаченного до безмерно удивленного с некой примесью досады и испуга. «Ай да шеф! – опешил внимательно наблюдавший за начальством Ли. – Первый раз вижу такую потерю контроля. Похоже, его здорово проняло».
Когда Бородин завершил очередной период и умолк, Штейнберг после недолгого колебания осторожно спросил:
– Скажите, Андрей, что конкретно натолкнуло вас на такие выводы? Если не ошибаюсь, все это пребывает за гранью сегодняшних научных представлений?
– Собственные ощущения, – буркнул Бородин. – Если бы кабинетным ученым, фактически являющимся законодателями теоретической астрофизики, выпала возможность самим поучаствовать в эксперименте, подобном нашему, думаю, они во многом изменили бы свою точку зрения.
– Но, насколько мне известно, наше Солнце – довольно заурядная звезда, желтый карлик, не способный… как это… – директор в затруднении пошевелил пальцами, – вот… свернуть пространство вокруг себя…
– Да, – сказал физик, – конечно… Если рассматривать ситуацию с позиций сложившихся представлений. Вот только мы никогда ранее не сталкивались с космическими явлениями, похожими на нашу Сферу. Да и не могли столкнуться, сидя на Земле. А что происходит, когда в поле зрения науки появляется вдруг нечто, совершенно непредставимое раньше? Могу подсказать: либо происходит попытка втиснуть это нечто в рамки уже известного путем подгонки всевозможных критериев, либо нечто объявляется ошибкой экспериментатора или попросту сходу отвергается, либо, что предпочтительнее, меняются представления о мироустройстве. Все наши астрофизические теории родились на кончике пера, исходя из наблюдений, производимых с поверхности родной планеты. С точки зрения внутреннего наблюдателя. А если взглянуть извне? Какой мы увидим Солнечную систему из внешнего мира? Или не увидим вообще? Если хотите, приведу ставший общим местом пример: могут ли обитатели двумерного мира, живущие в плоскости, воспринять перпендикуляр к этой плоскости? Вряд ли. Они просто не смогут его вообразить. Точка на плоскости – вот предел их наблюдений. В нашем случае примерно то же самое. Мы кое-что знаем о физических законах пространства, в котором живем, но нам ничего не известно о том, что происходит после свертывания пространства в сферу Шварцшильда. До сих пор мы рассуждали об этом как внешние наблюдатели. Все эти межпространственные туннели и переходы в другие Вселенные – чисто теоретические
