в Интернете:
«Быть женщиной – еще не значит, что ты обязана родить. На мой взгляд, лучше стать хорошим специалистом, реализоваться в работе, чем быть плохой матерью. А что если любовь к ребенку так и не появится?»
«Что мы тут обсуждаем? Мы живем в мире женоподобных мужчин и мужественных женщин. С установкой “женщины должны рожать” welcome в каменный век. Кому должны-то?»
«Женщина – не инкубатор. И не станок для продолжения рода. Кому нравится быть квочкой с жирным растянутым животом и обвислой грудью, дерзайте, но не смейте призывать к этому других!»
«Как у успешного человека может возникнуть желание рожать детей? Вам настолько скучно в этой жизни? Вы не можете себя реализовать? Я в браке счастлива уже 5 лет. Мы с мужем сразу договорились, что не будем тратить свою жизнь ни на кого, кроме себя. Мне просто жаль тех, кто не хотел, а залетел, и жаль тех, кто не может себя реализовать в этой жизни и наслаждаться ею».
В последнее время стала стремительно расползаться идеология под названием чайлдфри[1]. Выглядит местами дико, но вполне объяснимо: нас самих настолько недолюбили в детстве или, наоборот, настолько перелюбили, что ни о ком, кроме себя, мы думать больше не можем. Плюс нет ощущения стабильности и уверенности в завтрашнем дне, нет достойных примеров перед глазами (на «приземленных», «квохчущих» подружек с детьми походить совсем не хочется). А хочется раскрыть свою индивидуальность, все попробовать и испытать, быть независимой, успешной, свободной. Хочется ЖИТЬ!
Одно только «но»: мы хотим наслаждаться своей жизнью, но ведь ее нам кто-то когда-то подарил.
…Откровенно говоря, я не стремилась рожать ребенка. Конечно, я предполагала, что у меня когда-нибудь будут дети, но в двадцать четыре года перспектива погрузиться в мир пеленок-распашонок меня абсолютно не прельщала. Защита диссертации об истоках европейской интеграции и освоение выбранной профессии специалиста по связям с общественностью – вот на эти вершины я собиралась карабкаться ближайшие несколько лет.
Детей я не воспринимала вообще и относилась к ним как к чему-то далекому, чужому, как к существам с другой планеты. Мне не нравилось, когда малыши моих знакомых мешали нам общаться, требуя к себе внимания. Что скрывать – меня раздражало их постоянное мельтешение туда-сюда, громкий смех, нытье и крики… «Неужели радость материнства стоит бессонных ночей, постоянного беспокойства за ребенка, каждодневной суеты и – самое главное – невозможности свободно распоряжаться собой, жить так, как ты хочешь?» – думала я.
Я считала, что материнство – это жертва. И быть матерью – значит жертвовать собой ради ребенка. Но тем не менее предполагала, что когда-нибудь все же созрею и предпочту жизни для себя жизнь ради кого-то. Когда-нибудь. Может, лет через пять?
А в 24 года мне казалось: уж что-что, а родить я еще успею, но потом, попозже, не сейчас. Эту мысль подкрепляла куча подружек, которые, следуя модной волне, мечтали, как и я, о профессиональном успехе, самореализации, личностном росте и финансовой независимости – о чем угодно, но только не о детях.
С
Чайлдфри (англ. child-free – свободные от детей) – человек, решивший никогда не иметь детей и при этом испытывающий потребность обсуждать это решение с другими людьми, заниматься агитацией собственной позиции.
