а челюсти так и ходили, еле справляясь с попадающими в рот вкусностями, и это при том, что раньше скромняга эльф не отличался таким прожорством.
А славящийся своим недюжинным аппетитом Блум насупился. Он сидел в сторонке на неудобной занозистой коряге.
– Подумаешь, волшебница?!? – фыркнул тирлин. – Что, я, Фей не видал, что ли?!? Да о них в учебниках столько всего понаписано, что скучно читать! И добрые-то они, и щедрые-то они. А этот? Ещё друг называется! – гном косо взглянул на «сладкую парочку».
Джаверия с Эдвином оживлённо болтали, разместившись под знакомым боровиком. Разложив перед именинником целый ворох крыльев и крылышек, фея активно жестикулировала, видимо, советуясь по поводу их форм и расцветок.
– Тоже мне, боги! Решают, кому летать, а кому и дальше ползать! – нехорошо усмехнулся тирлин.
В этот момент Эдвин оглянулся, а Джева приветливо замахала Блуму. Их миролюбие ещё больше взбесило толстого человечка.
– Лучше я тут, в теньке посижу! – буркнул он, выдавливая из себя улыбку. Так случалось всякий раз, когда его компания казалась кому-то недостаточно интересной! – У меня аллергия на птиц, насекомых и эльфов, особенно на их крылья!
В этот момент тирлина кто-то пребольно клюнул. Птеропопия смотрела на него своим чёрным куриным глазом.
– Ты-то чего уставилась? Сама же летаешь! Всякие безмозглые создания летают, хотя могли бы и пешком походить! – бросил он в её сторону.
– Похож-ж-же, ты завидуеш-ш-шь кр-ррыльям! – шепеляво заметила птаха. – А это оч-ччень не хорррошо, и дажжже вррредно здоррровью! – она исподлобья взглянула на гнома, как бы фотографируя его.
– Ещё вредней воровать торты и подзуживать! – оборвал её мысли Блум, неожиданно затянув: – Лететь, как пух или перо, лететь, – как хвост или крыло.
– Торр-рты, торр-ты…, камни-то повкусней будут, – произнесла Птера, с грустью посмотрев вверх. – Но где же их в небе-то взять?!? – Лететь…, – не более того, лететь, – и больше ничего.
– Неплохо ты это…, – усмехнулся Блум. – Ну, я пойду, погляжу, что они там придумали.
– Кстати, сегодня какая пятница? – окликнула его Птера.
– Пятница такая…. Какая? Обычная пятница, – не понял Блум.
– Понимаешь ли, иногда…, по пятницам…, после сладкого, ик, и большого умственного труда…
– И большого умственного труда? – прыснул гном.
– Да, говорррить с тобой, а особенно рррискмовать – большой умственный труд….
– Ты хочешь сказать «рифмовать»?
– Рискмовать рифму, или рифсовать рискму, так вот, имей в виду, что после этого у меня напрррочь съезжает крррыша!
– Я уже понял, – хихикнул Круглае Ухо.
– А это вррряд ли…. Повезёт – увидишь, – серьёзно ответила птица.
Нахохлившись,
