надо, – рассмеялся Рослав. – И вообще, от одной мысли, что в мире есть семья Берендеев, становится светлее.
– Жаль только, что мне до моих родственников еще расти и расти, – загрустила я, хотя и была польщена – однако не настолько, чтобы принимать желаемое за действительное.
– Но ты очень быстро учишься, – обнадежил друг.
– А как складывается судьба тех, кто не удостоился чести обучаться премудростям в скиту? Не становятся ли они, необразованные, легкой добычей Чернобога?
– Почему ты думаешь, что дети, не прошедший отбор в скиту, остаются неграмотными? – удивился Рослав. – В княжестве существуют школы, где в обязательном порядке обучают не только письму, счету, но и раскрывают склонность к разным профессиям. – С моей души упал средних размеров камешек: чем меньше берендеев встанет на сторону Повелителя Тьмы, тем лучше. – Спокойной ночи, Леля.
– Добрых снов, Рослав.
* * *
…Мне было очень важно открыть огромный амбарный замок – просто вопрос жизни и смерти. Я ходила вокруг механизма, ковыряла в нем заколкой-невидимкой, трясла непокорную дужку, пытаясь вытащить ее силой, светила в замочную скважину фонариком в надежде, что от луча света запор, как по волшебству, откроется сам собой. Ничего не получалось, а более путного способа в голову не приходило.
– Да ведь у меня имеется умный кот, словно специально созданный для решения разных сложных задач, – опомнилась я и без промедления притащила его к замку, пропустила в замочную скважину, и запор (о, чудо!) легко открылся. Баюн выскочил наружу с противоположной стороны, выглянул в приоткрывшуюся дверь, отряхнулся и истошно заорал:
– В следующий раз поищи себе другой бесплатный ключик! А сегодня с тебя причитается батон «Докторской» колбасы, поняла, эксплуататорша?
– Да поняла я, поняла, – пробормотала я, все еще находясь между сном и явью. – Будет тебе «Докторская».
Мне было трудно дышать, в носу ужасно щекотало – наверное, попала пыль. Я от души чихнула и открыла глаза. На груди, облизываясь, сидел Соломон, в его круглых зеленых глазах плескались любопытство, ожидание и… жадность.
– Знаешь, прибавь все-таки еще полкило «Останкинской», – промурлыкал он.
До сих пор не замечала, что разговариваю во сне, иначе кто-нибудь из родственников просветил бы. Но в этот раз я, похоже, озвучила наяву все, что увидела во сне, а хитрец Бай немедленно извлек выгоду из ситуации, не очень-то вникая, за что, собственно, ему обломилось такое счастье?
– Вот когда откроешь замочек, тогда и получишь свою колбаску, – я бесцеремонно спихнула кота на пол. Но тот не угомонился и продолжал торговаться:
– Все равно давай и ту, и другую. И еще полкило сосисок – больше не осилю. И можно без соуса – его, так уж и быть, оставь себе.
– Жадина-говядина-соленый огурец, на полу валяется, никто его не ест! – Я так рассердилась, что неожиданно вспомнила подзабытую детскую дразнилку. –
