группа, о которой ты говоришь с таким придыханием, – самая несчастная часть человечества: правители, коронованные и некоронованные короли, министры и кардиналы всех рангов и мастей. Они живут в страхе и заблуждении. Им постоянно приходится опасаться, что появится более сильный соперник и сбросит старую тушку с олимпа власти. Сильные мира сего всегда заблуждаются в том, насколько они могут влиять на тот же прогресс, эволюцию, цивилизацию. Да, они готовы отдавать приказы, согласно которым уничтожат одного человека, или целый класс, а может, и целый этнос. По своему желанию пытаются увеличивать, а чаще уменьшать популяцию. Жаждут отбирать богатства, женщин, власть, силу, здоровье и жизнь, но не способны что-либо создать. Поэтому вынуждены приписывать заслуги творцов, продуцирующих идеи, хвалиться приростом населения или заставлять «трибунов власти» воспевать личность правителя. Участь отбирающих всё у других печальна. При жизни все ими восторгаются, перед ними унижаются, им ставят памятники. А после смерти вождей их проклинают, стараются стереть из памяти и сносят памятники. Нужно иметь достоинство, чтобы не пнуть мёртвого льва.
– По твоим словам, получается, что больше власти над миром имеют школьные учителя? Теперь понятно, почему у них такая маленькая зарплата, они же властелины мира.
– Конечно, всё в мире подчиняется закону вселенской компенсации. Если следовать твоей логике, зарплата чиновников компенсирует их бессмысленную деятельность и ненависть к ним народа. А учитель – это главный человек для развития любой личности.
Так быстрый автор плодит медленных читателей. Если повествование не заставляет представлять дальнейший ход событий, оно обречено на незавершённость. Но если адресат легко угадывает завершение, концовку истории, то это грозит потерей внимания.
Поезд резко остановился. За мутным стеклом притормозил небольшой неказистый (без архитектурных излишеств) вокзал. Под окнами состава побежали, выкрикивая названия товаров, торговки. Пассажиры оживились, задвигались и встали в очередь к выходу, выстроившись в длинном проходе плацкартного вагона.
– Так ты учитель что ли? – спросил у рассказчика кривоногий пассажир, спрыгнувший с верхней полки.
– Мне-то показалось, что ты спал, пока я байки травил, – ответил собеседник предположением, не желая, очевидно, давать прямой ответ на вопрос.
– Значит, учитель, раз так решил тогда, ну, в разговоре с тем парнем. Недослышал я, Сашка он или Пашка.
Случайным попутчикам можно рассказывать о чём угодно. Они сами сделают правильный вывод, словно заметят карту, выпавшую из рукава шулера, и примерят всё сказанное на собственную судьбу.
Поезд – прекрасная метафора повествования. Будто кто-то большой и добрый проложил рельсы сюжета и разметил станции и полустанки композиции. А мы, слушатели, читатели, наблюдатели, движемся в запланированном направлении и покинем этот поезд на нужной нам станции.
