виднелось округлое мокрое пятно. Очень большое.
Сначала я удивился. Вроде же трава не была столь влажной, чтобы так однород… а потом до меня дошло.
– Ты чего? Не знаешь, как нужду справлять? – едко выговорил я.
Девочка ещё больше осунулась и всё же промямлила:
– Я сидела смирно. Как вы говорили.
Хм… Ну, может стратегия угрозы сработала чрезмерно эффективно. Во всяком случае, неловко стало уже мне самому.
Но не мог же я в этом признаться!
– В другой раз о самом необходимом всё-таки говори, – стараясь произнести фразу максимально внушительнее, внёс я поправку в правила. Не хватало ещё, чтобы во время скачки подобный казус произошёл! – Ясно тебе?
– Да.
– Повтори, а то тебя вообще не слышно. Комар пищит громче.
– Да.
Громче не стало.
– Тогда иди к воде. Умойся и прополощи одежду.
Она уж юркнула было меж кустов к озеру, как я зычно приказал:
– Стой! – сказав это, я открыл сумку, вытащил наружу свою чёрную рубашку и швырнул ей. Девочка её, естественно, не поймала. – Руки тебе для чего даны?! А ну подними да отряхни!
– Мама, мамочка, – подвывая, она всё же послушно подняла одежду.
– Вот. Умоешься, наденешь и чтоб живо сюда обратно! Только попробуй куда в сторону шмыгнуть. Найду! И потом прутом по жопе отстегаю!
Получив в своё распоряжение несколько минут ничего неделания, я снова присел на бревно и всерьёз задумался насколько верен был мой подход к взаимодействию с доставшимся мне Шершнем. До этого момента мне, будучи взрослым, не приходилось общаться ни с одним ребёнком…
Нет. Не совсем так.
Я взаимодействовал с детьми, когда создавал круги обращения и трансформировал их тела. Мне доводилось видеть, как прочие люди и нелюди вели себя с ними. Но вот чтобы вот так близко? Взяв на себя роль некоего опекуна?
У меня аж неприятные мурашки пробежали по телу. Откуда мне знать, как действовать правильно? Всё, что я мог, так это поступать аналогично мэтрам в Чёрной Обители, когда из дворового мальчишки перешёл в класс учеников.
Хотя, нет. Мэтры то вели себя с нами куда как вежливее.
… Может, это влияние оставшейся мне подсознательной памяти о собственных родителях?
Тем временем девочка вернулась. Моя чёрная рубашка доходила ей до колена и несмотря на то, что я обладал тщедушным телосложением, в целом оказалась невероятно велика. Особенно длинна в рукавах. Не выдержав, я подошёл ближе и закатал их, прежде чем подпоясать малявку ремешком, который она вместе с мокрющим платьем держала в подрагивающих руках.
– Постирала? Не головой кивай, а говори. Не язык же проглотила?
– Да.
– Я же просил перестать шептать!
– Да!
Опаньки! В глазах, что на меня вдруг посмотрели, раздражение и ненависть
