style="font-size:15px;"> – Вы у нас в гостях, и я не допущу, чтобы пожилой человек ночевал на вокзале. Милая, ведь ты не возражаешь, чтобы Павел Анатольевич заночевал у нас?
Я уставилась на нее.
– Где?..
– Ты могла бы постелить в большой комнате на полу. Ведь вы не против, Павел Анатольевич?
Павел Анатольевич был очень даже за. А я начинала медленно беситься и смотреть на часы. Скоро, скоро вернется муж… Сомневаюсь, что ему понравится неожиданное соседство.
Тут в кухню вальяжно зашел кот. Серый красавец, наша фамильная, можно сказать, драгоценность. Пожалуй, единственная.
– О, а вот и хозяин, – проронил Павел Анатольевич, и обратился к коту. – Простите, как к вам обращаться?..
Кот повернулся.
Павел Анатольевич окинул нас торжествующим взглядом.
– Знаете ли, вы, – начал он, – что если посмотреть коту на спину в определённую точку чуть ниже холки, то даже если он спит, обязательно проснется и повернет голову? Так-то!
«Мда, – подумала я, – глубокие научные познания».
– А чем вы занимаетесь, Павел Анатольевич? – спросила мама.
– Ну, сейчас, голубушка, я уж на пенсии, а когда-то был газетным корреспондентом.
– Ах, – всплеснула руками мама, – А Полиночка тоже пишет!
– Как интересно, – взглянул на меня гость, – и что же?
– Разное, – огрызнулась я, исподлобья глядя на языкастую маму. Та стушевалась.
– Я работал в московской газете «Последние известия» почти двадцать лет. Знаменитейшее было издание! Заметнейшее! – Продолжал он, нимало не смутившись. – В шестидесятые годы нас посещала сама Белла Ахмадулина. Ах, какая была женщина! Я был, знаете, видный мужчина, даже не без симпатичности, и она, бедняжка, в меня совсем влюбилась. Но я тогда был женат, и у меня только что родился первый сын, и я не мог, не мог… Понимаете, – я не мог! – вскричал он в пафосном отчаянье. – Тогда я поцеловал ее, а она написала мне стихи:
Дождь в лицо и ключицы,
и над мачтами гром.
Ты со мной приключился,
Словно шторм с кораблем.
– Простите, – возмутилась я, – но ведь эти строки посвящены ее мужу, Евтушенко!
– О нет-нет, вы ошибаетесь! Это историческая неточность.
– Но ведь оно написано в пятьдесят пятом!
Этот аргумент на мгновение смутил гостя, и он забормотал:
– Проклятая стариковская память… Может, не это? Что-то там было… Эх, Белла, Белла, прости меня, идиота… Впрочем, не важно. Самым интересным был эпизод, когда в редакцию пришел Гагарин. Вы знали о том, что первым человеком, побывавшем в открытом космосе был вовсе не он?
– А кто же? – ахнула мама.
– Уж не вы ли? – усмехнулась я.
– Нет, – просиял Павел Анатольевич. – Это был дядя Вася.
Мы в замешательстве смотрели на него.
– Кто-кто? –
