Печально закончил Павел Анатольевич.
Было уже довольно поздно, мама пошла читать Алисе «Мойдодыра», а я разложила Павлу Анатольевичу толстый плед в комнате. Он попросил не стелить на него белья, и тут же свалился спать. Я погасила свет и вышла, и через пять минут, помимо вони, из комнаты полился густой здоровый храп.
***
– Что это за запах?
Вернувшись с работы, мой муж сразу определил, что в доме «чужой». На полу стояли чужие ботинки, на вешалке – чужая шапка, в воздухе – чужая вонь, а из комнаты доносился чужой храп.
Я бессильно посмотрела на него:
– Понимаешь… Там гость… Павел Анатольевич…
– Родственник, что ли?
– Нет… Просто старый уставший человек… У него друг умер… Володя…
– А почему он воняет, как бомж?
– Не знаю, наверное, потому что он бомж… – ответила я печально.
– Вы с матерью обе сумасшедшие, – констатировал муж. – Вы соображаете, что в доме маленький ребенок, ценные вещи? А если у него вши, паразиты, туберкулез, еще какая-нибудь дрянь?
– Зато у него Белла Ахмадулина и Гагарин… – Тихо ответила я.
Конечно, он не посчитал эти аргументы весомыми.
Пошел и поднял Павла Анатольевича и вытолкал его за дверь. А меня отправил дезинфицировать стул и плед. И спать пошел – очень сердитый.
А я в тот вечер долго не спала. Все пыталась найти в интернете хоть какую-то информацию про газету «Последние известия». И ровным счетом ничего не находила.
Наверное, он все выдумал.
Может быть, он живет так уже много лет – садится под чужой дверью, рассказывая про Володю, его приглашают, и он долго и вдохновенно сочиняет прекрасные истории – про дядю Васю, хоккей и космос, а люди слушают и верят. И поезд в Тулу опять уходит без него.
На кухню вошел кот, улегся у батареи и задремал.
Я посмотрела ему на спину, чуть пониже холки. Кот проснулся и посмотрел на меня.
Я встала, тихо открыла входную дверь и выглянула. В подъезде никого не было и совсем не воняло. Между первым и вторым этажами кто-то открыл форточку, и ветер, свободно гулявший по лестнице, трепал листы старых, сваленных в кучу, никому не нужных газет.
Бабочка
рассказ
– Мама, я влюбилась.
Наташе за тридцать. Она стоит и мнет тонкие пальчики, теребит кольцо – туда-сюда, туда-сюда, чтобы не было видно выпавшего камушка. Кольцо золотое, а камушек был голубым. Наташа красивая. Наташе жаль камушка.
– Что, опять?.. Наташа, деточка, опомнись. Детей надо воспитывать, а не в игрушки играть.
Но Наташа влюбилась.
Она растерянно смотрит на пол: не видно ли камушка? Не видно. А мама ругается, опять ругается, ну сколько ж можно, мам?
– Осторожно,
