Так не хотелось его отпускать; что-то подсказывало, что это наша последняя встреча. Он наклонился, словно хотел поцеловать, но я так быстро отвернулась, что трудно было понять, показалось мне это или же нет.
Руслан обхватил меня руками и прижал к себе, да так крепко, казалось, я слышала хруст. Так мы стояли с минуту, затем он отстранился, махнул рукой и побрёл через двор. Я смотрела вслед, пока его силуэт не слился с темнотой.
На работе нас с девочками теперь отправляли на объекты. На первом, в новом, ещё не жилом, доме было очень холодно. Нам выдали одну тепловую пушку на всех; девочки всегда смеялись, что я никак не могла запомнить её название. Я постоянно грелась возле неё и старалась ставить рядом с собой. Помимо отопления не хватало и других удобств: не было ни нормального туалета, ни проточной воды.
На обед мы с Оксаной покупали вкусные булочки со сгущёнкой и салатики. Наша прораб Марина, суровая девушка, проработавшая в компании почти год, любила повторять, что на работу я прихожу поесть: с самого утра жду обеда, да и в целом единственная, кто вечно голодна. Готовить мне просто-напросто было некогда: я возвращалась домой поздно с единственным желанием – скорее упасть в кровать. Жарила уже под ночь замороженные блины с мясом или творогом, заедая сладкими печеньками, и ложилась спать.
Вторым объектом стала просторная квартира на Приморской с видом на Финский залив. Мы с Оксаной часто останавливались возле окна взглянуть на открывавшуюся красоту и поразглядывать шикарно обставленные лоджии соседних домов, мечтая о такой же квартире.
Был ещё и третий объект, где мы работали дольше всего. Новый высокий кирпичный дом выделялся на фоне стареньких грязно-жёлтых построек и хрущёвских панелек. Здесь я впервые увидела на входе консьержа и большие зеркала в лифте. Весь дом был утыкан камерами, на многих этажах шёл ремонт.
Квартира, в которой мы работали, принадлежала какому-то учёному, и наш директор очень гордился этим объектом. Здесь была полная перепланировка, меняли даже межкомнатные стены. С утра до ночи я усердно шпаклевала стены и потолок. С ним было особенно тяжко – безумно уставали спина и шея, и было сложно проводить длинным тяжёлым правилом по потолку, выравнивая очередной слой. Меня также постоянно преследовал страх, что шпаклёвка когда-нибудь свалится мне прямо на голову. Однажды так и случилось – хорошо, что я работала в косынке.
В этой квартире я тоже любила стоять у окна, рассматривая окрестности. Дом располагался в удивительно тихом месте, через дорогу виднелся огромный парк, напоминавший настоящий лес. Справа от дома торцом стояло какое-то старое жёлтое здание. Я часто наблюдала, как на подоконнике последнего этажа сидела молодёжь.
Как-то наша прораб Марина, проходя мимо, поймала мой взгляд и пояснила: «Это общежитие». Название вуза я не запомнила, но в последующие разы смотрела на этих ребят уже с грустью – как же мне тогда тоже хотелось быть студенткой…
На этом объекте с нами работал довольно странный парень. Он был молчалив, скрытен и явно неравнодушен
