но и не без гордости, буркнул он.
– Вы этого не хотите.
– Тебя не должно волновать ничьё мнение. Всё, что ты делаешь в жизни, должно быть исключительно для тебя. Ведь это твоя жизнь…
Глава 4
28 сентября 2005 года…
По инерции пытаюсь сдвинуться с места, ползу по холодной земле, но какой с того толк? Удаляются три пары мужских ног в тяжёлых военных ботинках. Мне их не догнать, а даже если и догоню, то ничего не смогу сделать. Раньше надо было думать, раньше надо было двигаться – после драки кулаками не машут! Кружится голова, закладывает в ушах, и в глазах двоится. Больно шевелиться и напрягать мышцы, всё тело болит, но особенно рёбра. Голова раскалывается, жжёт затылок и чуть выше правого виска. Я сминаю пожелтевшую и редкую траву в руках, сплёвываю кровь. Не хватает сил, чтобы встать и даже заговорить. Я не теряю сознание, но и в трезвости ума не пребываю. Мне плохо – я здесь и не здесь…
– Ли? – слышу чей-то голос.
Прошла вечность или минута – я не знаю. Некто прикасается к моему плечу, осторожно переворачивает набок. Я долгое время не могу понять, кто это, и даже по голосу не разобрать мужчина или женщина. Звуки плывут, и в глазах двоится. Он что-то говорит, но я не понимаю. Когда я оказалась на ногах, видимо, он меня поднял, то у меня скакануло давление, и все внутренности свернулись в узел, будто кишки наизнанку вывернули. Я инертно отпихнула человека, скорчившись пополам. Меня вырвало. После чего мне стало немного лучше. Картинка немного прояснилась, и я увидела в своей рвоте кровь. Голова продолжала кружиться. Мутная, тёмная и двойная картинка, но всё же я узнаю Моргана возле себя. «Пойдём» – сказал он, но идти мне не позволил. Он взял меня на руки и унёс. Я не понимала толком, что происходит. Время текло непонятно: то слишком быстро, то слишком медленно. Кто-то разговаривал, задавал вопросы. Я что-то отвечала, но ничего не запоминала. Было сложно сформулировать мысль и высказать её. Язык заплетался, будто ватой обложенный, в мыслях было то же самое – вата. Целую вечность меня выворачивало наизнанку. Рвало кровью. Горло жгло, во рту ощущался вкус железа и кисло-горькой рвоты. Было больно кашлять, больно дышать. Мне что-то вкололи, потом положили под капельницу.
Через несколько часов мне стало намного лучше. Перестало рвать, нормализовалось давление. Тогда только мне рассказали, что стряслось. Элен – врач, женщина сорока лет на вид, со светлыми волосами до плеч и нежными руками сказала, что в три часа ночи меня привёл Джон Морган. Он пришёл меня сменить на ночном посту, а я валялась избитая. У меня было треснуто три ребра, лёгкое сотрясение мозга и внутреннее кровотечение. Мне вкололи обезболивающее, противорвотное и сосудорасширяющее, а через некоторое время успокоительное и снотворное. Я проспала четыре часа. Мне не стали делать никаких операций, поскольку у меня ускоренная регенерация. Были ссадины на затылке и чуть выше правого виска, но когда я проснулась – в десять утра – они уже почти исчезли. Элен предположила, что меня ударили по голове дважды, так я и заработала ушиб
