буря эмоций: от бешенства и негодования по отношению к моим обидчикам до неистовой жалости и нежности ко мне. Я всегда видела проявление доброты ко мне, но такой взгляд видела впервые. Сдержанность полковника была уместной, потому что в этом был весь он – сильный, зрелый, умный мужчина; строгий и безжалостный по отношению к врагам, нежный и заботливый – для меня. Говорят, женщины любят драму…. Мне не нужна была драма. Он не пускался в истерику, не вбегал, судорожно обнимая, зацеловывая и твердя «как же ему жаль». Руссо – настоящий мужчина. Если уже случилась беда, он не причитает, не говорит, он делает.
– Кто?
– Я сама…
Уилл мигнул глазами, дёрнулись его желваки. Было ясно, что я вру, мы оба это знали, но я продолжала врать.
– Селин, – впервые слышу своё имя, произнесённое с неистовой болью и сожалением.
– На ночном посту я стала засыпать. Чтобы взбодриться, решила пройти тренировочную площадку. Неудачно поставила ногу, навернулась, упала. В полёте ударилась о части конструкции рёбрами и головой.
Уилл замер, уставившись на меня удивлённо.
– Красиво врёшь, – отметил он. Я промолчала, отвернувшись лицом к стене. – Мы не в тюрьме, и ты не должна потакать проявлению дедовщины здесь.
Я иронично хмыкнула. Потакать не должна, но дедовщина имеет место быть. Уилл сам это говорил. Возможно, она контролируется, и может её проявление – не столь частое явление здесь, по сравнению со среднестатистической армией. Но если бы её можно было полностью искоренить, то её бы здесь не было вовсе уже давно.
– Он – асоциален, – не унимался Уилл. – Я его посажу.
Вряд ли… Лоуренс ведь прошёл все тесты, значит, не асоциален. Наверно. Может, я ошибаюсь, а Уилл был прав – в этом месте у парней обостряются первобытные инстинкты. Уилл хотел мне помочь, хотел защитить – я это чувствовала, но он не сможет этого сделать в данных обстоятельствах.
– Я сама упала.
– Хватит, – огрызнулся Руссо, но не повысил голос. – Дураку ясно, что ты не могла так сама себя покалечить.
Я напряжённо сглотнула. Мне было неприятно врать ему или недоговаривать что-либо. Я уже давно привыкла обсуждать с ним свои проблемы. Это длилось три года – что бы меня не мучало, я могла спросить совета у Уилла, и он помогал. Он быстро заменил отца на этом поприще…
– Я не могу… – буркнула я, опуская лицо. – Вы ведь сами понимаете, если я настучу, то получу вдвойне!
Уилл выдохнул носом, мысленно поддерживая меня и понимая мои мотивы. Потом он подступился ко мне, присел на край больничной койки. Коснулся моей руки, отчего дрогнули мускулы. Я нахмурилась, посмотрев полковнику в глаза. На секунду мы замерли, глядя друг на друга, а потом Уилл приблизился ко мне и поцеловал. В первый раз. Это был не просто поцелуй, а нечто запредельное. Нечто абсолютно простое на вид, но с глубочайшим
