очень яркую даму, которая стояла на тротуаре огромного проспекта с охапкой роз и в дорогой одежде. Подъехала не менее дорогая машина и увезла её в неизвестном направлении. Косметика на даме и эти розы стоили, пожалуй, годовой зарплаты среднего российского работяги, и мне тогда показалось, что вот это и есть жизнь, вот это и есть романтика. Теперь, наверное, вы понимаете, почему мне так смешно вспоминать те свои ощущения. Мне казалось, что сейчас она поедет в дорогой дом и там горячий крутой мужик сделает с ней то самое как минимум не хуже, чем выглядит она и эти странные цветы. Хорошо, что хотя бы я́ знаю, что видимая, показная красота так мало стоит на самом деле, и что, чего-чего, а хотя бы секса-то у неё сегодня точно не будет, в лучшем случае ― полторы минуты симуляции удовольствия, плюс пустой, ничего не выражающие взгляд в её сторону за обедом и ужином.
Тем удивительнее мне сегодня кажутся настоящие романтические истории. Пусть они и не такие скла́дные, как в кино, но они же случаются. Без штампов, без лоска и наигранности, без зрителей и жюри. Просто случаются, как будто наш мир развлекает сам себя, выстреливая этими искрами в сторону избранных.
Был совершенно обычный день в городе Саратове. Весеннее солнце светило ярко, заставляя горожан надевать тёмные очки или щурится, обнажая менее заметные в обычное время морщины. Город по привычке жужжал будничными звуками. Начинало казаться, что лето всё-таки придёт, но признаться в этом пока никто не решался. Мы назначили свидание на то время, на какое обычно их никто не назначает, на час дня. Народу на улицах было мало, пахло оттаявшим газоном и какими-то студенческими свитерами. Я пришёл к месту на пятнадцать минут раньше, а она как раз проходила мимо.
– Привет!
– Привет! Отлично, что ты пришла пораньше. У нас будет больше времени, чтобы побыть вместе. Как твои дела?
– Нормально.
– Ну что, пошли?
– Хорошо, пошли, ― она улыбалась.
Мы пришли ко мне. Она позвонила подружке, чтобы сказать, что с ней всё в порядке, после чего мы поцеловались, а я открыл специально припасённое к этому случаю вино. Совсем скоро кровать была разобрана, и мы лежали голые близко-близко друг к другу.
Торопиться ужасно не хотелось. Я всё время думал о том, что у неё это последние минуты в жизни, когда она девственница, вот сейчас ещё никто и никогда её не трогал, а через полчаса она будет обычной женщиной, и ни для кого, кроме меня, она никогда уже не будет невинной. Ощущение, что я циничный развратник и развращаю невинность, возбуждало постоянно. Следующее, что мне хотелось, это посмотреть на то, чего вскоре уже не будет. Я посмотрел. Всё было как во сне. Красиво, таинственно, нежно.
Я положил её на спину, возбудился посильнее и приложился. Она замерла, лёгкая боль пробежала по её лицу. Я ещё ничего не сделал, но оставалось только одно движение. Вот она, моя девочка. Она мне нравится уже только потому, что она моя.
