он стрелял. Теперь можно подкрадываться смелее: противник поглощен болью и деморализован, его внимание принадлежит мне. Поединок закончился выстрелом в затылок. Пришло время проверить оставшегося, который мог быть еще жив.
– На что ты затеял это приключение? – спросил последний из восьми и назвал меня по имени. Я тоже знал его имя. И узнал в лицо. Очень опытный, но не очень талантливый боец, уже в возрасте. – Неужели, новую правду обрел? Расскажешь может? У меня еще есть примерно полчаса.
– Ну а ты самто не думал, что все как-то не так? – спросил я. – Ведь мы даже не знаем, кем являются магистры Организации?
Умирающий закашлялся, а когда закончил, поместил руку за пазуху. Достал гранату и выдернул чеку. Отжать скобу ему помешали мои пальцы. Мы держали одну гранату двумя правыми кистями. Пыль, подсвеченная небесным прожектором, сыпалась на нас по диагонали, танцуя.
– А мне уже давно чихать, кто мой хозяин. Или ты думаешь, что после того, как нашу родину превратили в тлеющий прах, я верю в неколебимую священную судьбоносность ига? Нет-нет, что ты! Мы как были маленькими, слабыми и злыми в окружении больших, сильных и добрых, так ими и остались. Мы просто не перестаем пускать свои коготки, огрызаться, получая в ответ лишь снисходительные, полные ненависти и отвращения, смешки. Мы крошечные по сравнению с остальной цивилизацией.
– Вот именно! Отчуждение. Но мы же сами с самого начала олицетворяли себя, как нечто маленькое среди чего-то большого. Наша цель была поглотить это большое. И мы получили предсказуемую реакцию.
– Сильные всегда правы, ты это знаешь, – Речь его «поплыла». Кисть переставала ему подчиняться.
– А может, переставим местами? Силен тот, кто прав? Как ни крути, те, кого мы называли врагами, несмотря на все ошибки, сохранили цивилизацию. Наша же попытка была похожа на акт спиритизма, проделанного дилетантами. Мы хотели воскресить то, что стало прахом еще в средневековье. Быть может, некоторые модели отживают свое и должны спокойно, без истерик, занимать свое место на «полке истории»? И иго в современном мире, это не более, чем антиквариат? Человечество наделает еще немало ошибок, но ига среди них не будет.
– Зачем ты говоришь мне все это? Мне плевать. Лучше расскажи, что тебя так поменяло?
– Это слишком длинная история, ты не доживешь до окончания рассказа. Тем более я слышу шаги твоих друзей. Сколько их?
– Двадцать.
– По твоей рации я буду их слышать?
– Да.
Я забрал у него рацию, вставил наушник в ухо. Забрал те боеприпасы, что подходили для моих пистолетов-пулеметов. Не разжимая кисти, снял с него бронежилет и надел на себя, прямо поверх платья, сбив парик, похожий на водопад светло-пшеничного цвета. Поправил его, даже не подумав о том, что вся польза от него растаяла. Переодеться не успеть!
– Наверное, все это я говорю, прежде всего, себе. Так, ладно. Как Леону5* тебе сдохнуть
