того снайпера, который тоже мог их увидеть в свой «одноглазый бинокль». Как только взрыв прогремит, убью его и только потом примусь добивать пострадавших от взрыва, иначе он обнаружит меня и убьет первым.
Взрыв! Словно многотонный валун упал на асфальт с неба. В нем растворился мой выстрел. Снайпер замертво свесил голову и руки через парапет, будто пытаясь дотянуться до земли. Я дернул винтовкой. Один круглый кусок мира вместо другого. Вся надежда на правый глаз. Взрыв не оправдал моих надежд: один, вместо руки у которого был теперь лишь обрубок с красными капающими лохмотьями, пытался встать, двое других, контуженные, стояли, пытаясь призвать тела к послушанию. Один из них устранен привычным выстрелом в голову. Он упал, да так удачно, что взорвалась вторая граната. Третий отлетел, но все-таки выжил. Я начал прицеливаться, чтобы добить обоих, представляя, как второй снайпер бежит к позиции, с которой сможет поймать меня в прицел. Сделав два выстрела, я ретировался. Обежал небольшое подсобное помещение, наросшее над крышей дома.
Со всей осторожностью я высовывал узкую морду снайперской винтовки из-за угла. Выстрел, раздавшийся с «вражеской» крыши, обдал меня фейерверком из кусочков кирпича и рыхлого цемента. В уши проник звук вертолетных лопастей, кромсающих воздух. Прицелился в снайпера и тоже промазал, ведь целиться не было времени. Сменил позицию. Его новый выстрел был направлен в прежнее место. Тогда я смело выбежал и выстрелил прямо из положения стоя. Забрал еще одну жизнь. «Жирный» вертолет уже был виден вдалеке. Его рокот смешался с воем полицейских сирен.
Пять человек неслись в подъезд, крича: «Скорее, он здесь!» Я посмотрел на вертолет в прицел. Он расшвыривал по крышам снайперов, как кукурузник семена. В его нутре было не менее пятидесяти бойцов. Уходить пришлось тем же путем, каким я попал сюда: другого нет. По лестничной клетке поднимались мне навстречу убийцы. На седьмом этаже я обнаружил деревянную дверь. Выбил ее…
И попал в совсем другой мир. На мгновения я перестал думать о пяти киллерах, которые, подгоняемые тщеславием, бегут по лестнице, чтобы убить легендарного убийцу – Второго. Память будто съела само слово «убить». «Насилие», «страдание» и все подобные понятия, которые подобно локомотивам с вагонами, переполненными ракшасами, тащат за собой тонны страшных смыслов и явлений, исчезли. Осталась лишь молодая женщина, готовившая ужин на кухне. Молодой мужчина, который читал и с разместившейся на лице полуулыбкой гладил любящим взглядом маленького сына, играющего в конструктор. Кот, сосредоточивший все внимание на своих гениталиях и проводивший по ним шершавым языком. Всегда мечтал завести кота, но никогда не имел дома, где мог бы о нем заботиться. За ноздри ухватился запах вкусной еды. Хотелось хотя бы одну лишнюю секунду провести в «Этом Мире», чуждом мне, но столь желанном. Но я покинул его. Заставил себя. Хотя куда приятнее было погибнуть там, в этом оазисе, так и не вернувшись в свой мир, воняющий кровью и трупным разложением. Но вместе со мной погибнет последний
