как распахнулась она ему навстречу и на пороге возник старик древний: борода белая да длинная, волосы седые по плечам вниз спускаются. Стояли они так, смотрели друг на друга да молчали, пока старик не заговорил первым:
– Ну что стоишь, добрый молодец, смотришь на меня, али напугался? Не бойся, я человек смирный, а если сам с добром пожаловал, так проходи, не стесняйся. Я тебя чаем напою, а ты мне расскажешь, зачем в мой лес пожаловал.
Обрадовался принц Дариус, что не придется ему сегодня в лесу на земле ночевать, поклонился старцу с благодарностью и шагнул в его домишко. Как и обещал, поставил хозяин медный чайник на стол, разлил чай ароматный травяной по чашкам, придвинул хлеб да мёд гостю редкому и заговорил:
– Живу здесь я уже много лет, а живого человека давно не видывал. Расскажу я тебе про жизнь свою, как в лесу жить остался, а если захочешь, то и ты мне расскажешь, что здесь ищешь. Может, и смогу помочь тебе, потому что вижу: человек ты не злобный, добро от тебя исходит.
Поблагодарил старика Дариус за добрые слова и приготовился слушать.
– Я уж и сам забыл, как зовут меня, а прежде люди звали Хайно. Моя матушка служила белошвейкой у короля Августа до тех пор, пока не сделал он её своей полюбовницей. У короля тогда своих законных детей не было, и когда матушка объявила, что ребёнка ждёт от него, обрадовался он сильно. Узнала об этом королева, осерчала на мужа, но виду не подала, потому что не только красивая, но и умная была. Пошла она к знахарке, чтобы муж не узнал, пошепталась с ней о чём-то и взяла у неё зелье тайное. Пила она его долго, уж и не чаяла, что удача выйдет. Успел за это время подрасти сынок королевский незаконный, но не обманула всё ж бабка, понесла королева и через девять месяцев принесла королю двойню. Так обрадовался король Август своим деткам, что забыл обо мне, сыне своём незаконнорожденном. Очнулся же тогда только, когда люди добрые шепнули, что хочет королева отправить мать мою в края дальние, с глаз долой. Воспротивился король тогда, да виду тоже не подал, чтобы с королевой не ссориться. Сговорился он с молодым другом своим, герцогом, что возьмёт тот и белошвейку, и сына её подросшего в услужение. Не только согласился герцог на просьбу королевскую, но и сделал меня другом своим, благо по годам мы почти ровесниками были. Недолго, однако, дружба эта длилась – пошли мы как-то раз на охоту, и не уберёг я его от когтей медвежьих.
Не успел я друга и господина своего потерять, как вскоре и матушка моя умерла. Остался я прислуживать герцогине Антонии и дочери её Фредерике, но чем дольше служил им, тем яснее становилось, что люблю я хозяйку свою больше жизни. Долго не решался признаться ей в любви своей, всё боялся, что недостоин. Но наконец решился и высказал Антонии свои чувства.
– Хайно, – сказала мне она тогда, – ты был другом мужа моего, только поэтому выслушала я то, что слушать мне и не положено вовсе. Ты был и останешься слугой в моём доме, но не потому, что не люб ты мне, а потому, что незаконнорожденный.
– Но во мне течёт больше
