почти восемь десятков, а букет так и не собирался, он удивился, но монотонные удары по её ягодицам не прекратил. Ярко-красная попа, постепенно приобретала бордовые оттенки, ладони Алексея начали неприятно саднить, но девушка продолжала молчать как рыба.
– Наташа? – позвал он её. Нет ответа. – Вы уснули что ли?!
– А…я? – голос был таким, будто с ней как минимум полчаса сексом занимаются, а не порют, – я сбилась, и забыла всё… ни одной мысли… это так классно.
– А с рисунком что?
– Да вот, – и она протянула ему лист, с двумя законченными, и одним, с четырьмя ужасно кривыми лепестками, цветами.
…
Вообще, она на всё соглашалась со сдержанным энтузиазмом. На любое его предложение – прищепки, верёвка, воск, ремень, всегда отвечала: давайте попробуем. И потом он уже не спрашивал, а просто делал.
Вот она стоит с завязанными глазами, обнажённая, посреди комнаты, он осторожно вешает на её кожу пластиковые зажимы. Сначала рядом с грудью, потом четыре на живот, парочку на бок. Перед каждой прищепкой Наталья успевает сделать глубокий вдох, но когда Алексей медленно отпускает два маленьких рычага, её лицо искажает гримаса – она стискивает губы, смешно морщит нос, а потом делает несколько коротких, со стоном, выдоха, и снова надевает непроницаемое лицо.
Так продолжается до тех пор, пока Алексей не оказывается между её ног. Он видит розовый бутон, касается его пальцем, оттягивает нежную кожу рядом с клитором и медленно зажимает там очередную прищепку, отчего девушка тянет руки из-за спины, но сдерживается, и, сжав кулаки, терпит пробежавшую по телу волну боли. Он устанавливает ещё три, и Наталья со стоном сгибается в импровизированный знак вопроса, сильно стиснув зубы и зажмурившись.
– Это были последние.
Услышав, эти слова, она выдыхает и выпрямляется, опустив напряжённые плечи и, кажется, совсем расслабляется, но глаза не открывает, и только несколько раз облизывает пересохшие губы.
– А вы большая умница, – Алексей гладит её по спине, а после намеренно задевает несколько прищепок, отчего Наталье едва удаётся устоять на ногах.
– А если так? – он начинает её щекотать, а ей приходится, одновременно смеясь, постанывая и пританцовывая, отстраняться от своего мучителя.
Впрочем, особо интересно стало в момент, когда Алексей начал снимать прищепки. По лицу девушки явно читалось, что боль, к которой она только-только привыкла, снова достала её, но в разы сильнее и ярче – это кровь прилила к местам зажимов. Наталья глубоко задышала, и если всё, что было на животе и груди, она стойко выдержала, то, когда с её половых губ он одновременно снял две, у неё подкосились колени, и руки непроизвольно потянулись к промежности, но Алексей их перехватил:
– А вот так не нужно делать, лучше я всё сам.
И принялся целовать и ласкать там, где только что девушке было больно, Наталья застонала, но вскоре громко вскрикнул – это он резко снял оставшиеся две прищепки и, не дав ей прийти
