представляет из себя Рубеж ей рассказать пообещал Мёрк ближе к Ногутфьёру.
А ещё Агния узнала, что в состав домионов входили гуалты и ранбоны. Но существовали независимые гуалты, не входящие ни в один из домионов, они располагались между ними и у них не было выхода к Рубежу. Один из таких гуалтов принадлежал Мёрку.
А в самом сердце Ногутфьёра располагалась резиденция короля, защищенная со всех сторон граничащими с ней домионами.
Многое, что она узнавала, было для неё дико и необычно. Взять хотя бы обращение на «вы» и «ты». Оказалось, что на «ты» надобно обращаться к слугам, но и здесь подразделялось, среди них были и такие, к кому желательно и предпочтительно обращение на «вы», например, к экономке замка или хранителю замка (по сути это был кастелян), потому что они чаще всего были из бедных, не особо родовитых благородных. Но ни с кем из обслуги близкие дружественные отношения не допускалось ни в коем случае. Слуг должно держать на расстоянии, ни в коем случае не идти на сближение с ними, всегда помнить, что они не равны и друзей или подруг среди них не может быть. Но и грубить не желательно, надобно быть подчеркнуто сдержанной со слугами, и уж тем более с равными себе надо было быть ещё и приветливой, милой.
Слушая Каппельмер, Агния с тоской вспоминала, как в доме тёти длинными, темными вечерами, когда за окном выла и стенала снежная буря, женщины собирались в большой светёлке. Все что-нибудь делали – пряли, шили, вышивали и рассказывали поочередно сказки, былины, пели заунывные или наоборот весёлые песни. И не было тогда между ними различий. Нет, конечно, не все садились обедать за хозяйский стол, большинство ели на кухне. Но не было между хозяевами и нанятыми работниками выпячено отстранённых, холодных отношений. Тётя Вилда заботилась обо всех, она знала о работниках всё, ничего не упускала из вида, и помогла им чем могла, если это требовалось. Но и если кто-то из них вдруг провинился, сглупил, наказание было неминуемым, но справедливым. Работники и работницы любили её, как мать родную, девки делились с ней секретами, спрашивали совета.
Вспомнилось Агнии, как она вместе с дворовыми девками, бегала купаться летом на речку или по ягоды–грибы в лес, гадала с ними на судьбу и суженого, и как веселилась, когда ей выпала дальняя дорога и смутный, но страшный образ будущего мужа. И никто тогда не выделял, что она родственница хозяйки, да и Агнии даже в голову не приходило вести себя заносчиво. Особых, близких подруг у Агнии меж них почему-то не образовалось, но и врагинь среди девок не нажила. Так что и в Ногутфьёре без подруг она вполне проживет?
На постоялых дворах Агнию Каппельмер учила двигаться, приседать в реверансе, вставать со стула элегантно и в тоже время просто, доводя её до изнеможения своими придирками, всё ей было не так, она бормотала себе под нос, что такую неуклюжую девочку невозможно научить изящным манерам. Открыто грубить Каппельмер боялась. Агнии не разрешалось есть в общем зале, еду им с Каппельмер приносили в номер. И для
