можно было сейчас отличить по холмикам наметённого снега, блестевшим кое-где выпуклыми касками, или тёмными полосам шинелей, торчавшим ботинкам, прикладам винтовок. Малыша сковал страх: мертвецы всё-таки, хоть и убитые. Темнело. «Вернуться быстро в погреб голодным? Они нас грабят живые, а мы берём у мёртвых». «Живых надо бояться…» – так говорили близнецы.
Не так просто впервые оказалось найти и забраться в карман убитого солдата, окаменевшего от мороза и крови. Карманы примёрзли, слиплись, будто их смочили водой, особенно брючные, и на мундирах. Да в них и поживиться было особо нечем. Больше попадались бумажники. У одного удалось нашарить зажигалку, ещё у одного плитку знакомого фруктового чая. Знакомого, потому что чай был русского производства. Стало ясно, почему все эти вояки приходят на нейтральную полосу и шастают по квартирам. «Зачем вы воюете, если вас плохо кормят?» – подумал Валерка подползая к очередному убитому.
Руки окоченели. Горьковато-сладкая плитка чая ослабила голодные муки. В чёрном, низко нависшем небе – ни звёздочки. Клонило ко сну, но малыш уже знал, что если уснёт, останется навеки среди окоченевших трупов иностранных солдат. Вдруг он услышал чавкающие звуки, и тут же долетело глухое предупреждающее рычание. Присмотревшись, заметил огненные глаза, со стороны города – одна за одной – взвились и зависли над полем боя осветительные ракеты, которые ветром сносило в его сторону. В нескольких метрах малыш увидел окровавленные морды собак. Их, как показалось, было много. Одна – огромная, остальные поменьше. Он чуть было не бросился наутёк. Если бы в этот миг его не покинули силы. В горле пересохло, дышать и то стало трудно. Оцепенев, он продолжал смотреть на рычащих собак. Ракеты, относимые ветром, плыли на парашютиках, снижались. Свет усиливался. Большая чёрная собака с отвислыми ушами, прогибаясь, отодвинулась от остальных. Шерсть у неё на загривке вздыбилась. Валерка услышал приглушённое клокочущее рычание, как будто оно клубилось из клыкастой пасти. «Как у Змея-Горыныча, – вспомнилась сказка, – огня не хватает. Они разорвут меня! Винтовку или гранату найти…» – шарил малыш взглядом по трупам.
Он машинально отправил в рот горсть снега. Собака приподняла морду, приблизилась, и Валерка узнал её по круглым подпалинам над глазами, белому «галстуку» на груди. Эта была гончая охотника Кузнечика. Такой же масти у него был и кобель по кличке Цыган. Проглотив растаявший снег, привстал и позвал:
– Найда… Найда…
Рычание усилилось, к нему добавился рык Цыгана, сопровождаемый треском разрываемого обмундирования на убитом. Догоревшие ракеты относило в сторону, и там они гасли. Где-то застучал крупнокалиберный пулемёт. Стреляли прицельно. Рядом пронеслись огненные трассы. Пулемёт строчил со стороны города. Заметили что-то «немцы». Собаки исчезли в сумерках. Пригибаясь к самой земле, побежал и он. Падение в глубокий овраг смягчил сугроб. Он почти не ушибся. Снегу намело столько, что Валерка утонул в овраге по грудь. Выбираться пришлось с большим трудом:
