остов сигареты упал, и Рая вздрогнула, отклонившись. Кажется, в её глазах замерла слезинка, но я не успела её разглядеть – она отвернулась и встала.
– Пойдём, становится холодно.
Когда я спустилась обратно на чердак – Раи уже не было. Не было ни на лестнице, ни на улице. Похоже, она просто сбежала. Можно было позвонить ей или написать смс, но я не стала – зачем? Девушка имеет право на маленькие слабости. Убрав мобильник от соблазна подальше в рюкзак, я отправилась пешком в сторону дома. Дорога заняла час или два, точно не могу сказать. Но я выветрилась и почти пришла в себя.
Разбирая дома вещи, я увидела с десяток пропущенных вызовов от Паши и ещё штук 20 сообщений. Он ждал меня на свидании два часа назад.
«Чёрт, я совсем забыла».
***
Конечно, он простил меня за этот случай. Я не особенно об этом заботилась: я была слишком увлечена своей безответной любовью к Рае, которая только усложнилась после случая на крыше. Паша напомнил о себе сам.
«Встретимся? Я больше не сержусь. Завтра сможешь? В 17 в Тоннеле»
Я пошла. Я любила Тоннель: там вкусно кормили, играла ненавязчивая музыка, а столики разделяли полупрозрачные шторы, создавая вокруг некоторую видимость приватности.
Ровно в 17 Паша уже был на месте, одно это уже значило что-то необычное. Его лицо никогда нельзя было назвать непроницаемым, и сейчас я сразу поняла, что намечается какой-то некислой важности разговор.
– У тебя кто-то есть? – вместо приветствия он сразу начал допрос.
– А у тебя?
– Нет, это не то. Как его зовут?
– Ха-ха. Какая тебе разница? Расскажи, кого ты трахнул сегодня с утра? Сашу? Надю?
– Перестань. Ты любишь кого-то.
– Чего? С каких пор тебя это заботит?
– Я люблю тебя, Аня. Всегда люблю. Остальное это неважно. А ты?
– Чего я?
– Ты любишь кого-то другого.
– Паш, ты прикалываешься? Ты сам это начал. У тебя тысяча девок. У меня тоже есть свобода.
– Это не то, Аня, не то, – ему вдруг стало трудно говорить, голос скомкался, захлопнулся как глухая дверь.
Я остолбенело смотрела на Пашу: он опустил взгляд в стол, загородился скрещёнными руками, сгорбился. Он продолжил сдавленным как жестяная банка голосом:
– Я не могу видеть, что ты любишь кого-то ещё. Это слишком больно.
– Больно? – стыдно, но я невольно усмехнулась. Что он вообще знает о боли?
– Больно. Очень больно, – Паша посмотрел мне в глаза каким-то зелёным, утонувшим взглядом. – Я не могу.
– Тогда не буду тебя мучить, – я стала стаскивать с пальца подаренное им кольцо, но он перехватил мою руку, сжал пальцы и улыбнулся: «Оставь себе».
Кажется, теперь история нашла-таки свой логичный, хотя и нетривиальный конец. Нет, мы никогда не прекращали поддерживать контакт, списывались раз в год-два. Просто по-дружески. Пару раз по пьяни он писал мне, что никогда не отпустит и всегда будет ждать, но это была только пьяная дичь. Правда?
