разница? В жизни-то не так.
– Ну так то фильм.
– Да понятно, что фильм. Но блин бесит. Какой надо быть дурой, чтобы так подло поступать, – она откатилась к подоконнику и отвернулась к окну, сложив руки как за партой.
– Это она-то подлая? Оль, ваще-то это он её типа разводит за деньги.
– Да это всё фасад. А внутри совсем другое, и они оба это видят. Только этот чел, Патрик, это прочухал и уже не играет. А она из себя корчит не пойми что. И это подло!
– К кому подло-то?
– Да к ней самой! Она его любит, он её любит – чё творит то?
– Да если б всё так просто было, наверное, и кина бы не было. Да и вообще у людей всё сложно всегда.
– То-то и оно, что нет! Нат, всегда всё понятно и просто. Люди просто тупят и не делают очевидных вещей.
Я хотела ответить ей, что не такие уж эти вещи очевидные и не так-то всё с ними понятно. Но у меня перехватило дыхание. И Оля тоже молчала, уперевшись лбом в стекло. Горячий комок в горле всё ещё мешал хоть что-то сказать, и я просто села рядом с ней, уткнувшись лбом ей в плечо. Оля наклонила голову в бок так, что её щека коснулась моей. Прядь волос соскользнула на лицо, закрыв нас золотистой вуалью. Её дыхание пахло корицей и мятой, и я чувствовала его жар на своём ухе и от этого только сильнее влепилась лбом в острое плечо.
Мне ничего не стоило поцеловать её, но я не могла. Так близко, но так далеко. Пора было что-то решать.
***
В начале сентября был мой день рождения. Мои родители предоставили нам квартиру на вечер, где-то была раздобыта бутылка мартини. Гостей было немного, зато какие: пара девочек из класса, конечно, Маша, и конечно, Оля. Весь вечер я собиралась с духом и выжидала момент: когда алкоголь уже подействует на меня бодряще, а на Машу обезболивающе.
Я отловила её в коридоре и по-простому выложила всё в одной фразе:
– Мы расстаёмся, я люблю другую.
Глядя на меня плывущим от мартини и шока взглядом, она молчала.
– Вот так. Прости? – я не понимала, услышала ли она меня правильно? Хотя что там было путать. «Ну скажи же хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь». Мне просто хотелось, чтобы это уже поскорее закончилось.
Смазанная и неровная пощёчина – не столько больно, сколько неожиданно. Вот и всё.
Маша собиралась молча, шатаясь по дому и хватаясь за стены. Мне стало вдруг страшно – а вдруг ей будет совсем плохо? Вдруг не надо было вот так на день рождения, после выпивки. Как она будет добираться? Я поймала Олин взгляд – он тоже был тревожным. Я знаком показала ей, что провожу Машу и вернусь, она кивнула.
Мы ехали в автобусе, и Маша знала, что я еду с ней. Но не смотрела в мою сторону, усиленно делая равнодушный вид, хотя руки у неё дрожали. Я не стала идти с ней до квартиры, только проследила, что она зашла в дом. Хотелось поскорее вернуться домой, но что-то меня держало. Я смотрела на окно Машиной комнаты. Сколько прошло времени, она уже должна была попасть домой?
Я в последний раз отсчитала её этаж и
