что преследуемый вместо того, чтобы пытаться скрыться, смешавшись с уличным многолюдьем, решит вдруг приобщиться истории Государства. Да они и сами в музей если когда и ходили, то в последний раз с дедушкой в своём сопливом детстве.
За пару часов я внимательно осмотрел всю экспозицию. И хотя оказался здесь по необходимости, это погружение в прошлое, как и всегда, доставило мне удовольствие. Если уж приходится прятаться, то уж лучше в подобных местах. Посидев пять минут перед выходом на стульчике напротив большого экрана, на котором демонстрировалась реконструкции сражений, я снова очутился на душной улице. Преследователей моих нигде видно не было.
Тем не менее, прежде, чем выйти на Никольскую, я медленным шагом обошёл Красную площадь. Периодически приходилось останавливаться – то шнурок упрямо развязывался, то из кармана что-то выпадало. Проверяясь таким нехитрым способом, лишний раз убедился, что ни мои новые знакомые, ни кто-либо ещё меня больше не «пасут». Затем зашёл в ГУМ со стороны Собора Василия Блаженного и, поев знаменитого мороженного у фонтана, вышел с другой стороны.
По Никольской неторопливым прогулочным шагом, направо и налево улыбаясь многочисленным здесь туристам, я добрался до небольшого кафе. Таких на этой улице едва ли не по одному на десяток гостей города. То есть их несметное количество. Эта небольшая улица с множеством питейных заведений после проведения в столице чемпионата мира по футболу превратилась стараниями журналистов и болельщиков в самую известную московскую улицу в мире.
Вход в нужное мне кафе (собственно, как и все соседние) даже в яркий солнечный день был украшен горящими разноцветными лампочками. О стоимости электроэнергии в этом месте никто не задумывался, ибо выручка с лихвой покрывала все затраты. Толкнув шпонированную под какой-то дорогой сорт дерева дверь на горящих золотым блеском латунных петлях, я проник в прохладный полумрак. Даже слишком прохладный после уличного пекла.
Столиков здесь было не много и почти все оказались заняты. Однако слишком долго задерживаться в мои планы не входило, а потому я отправился сразу к барной стойке. Там подражая классическому киношному образу, бармен чистой салфеткой протирал до идеальной прозрачности стеклянные бокалы. Это был высокий парень двадцати четырёх лет. Внешностью он походил на артиста, сыгравшего за свою карьеру единственную роль во вполне успешном фантастическом блокбастере Бондарчука. Темные, хорошо отутюженные брюки и белая рубашка с синей бабочкой сидели на нём идеально. Он представлялся посетителям Альбертом.
На самом деле по паспорту имя его было Авангард. Случилось так, что его папа был страстным болельщиком этой команды. Сын очень любил отца. Только поэтому по достижении совершеннолетия не сменил имя официально, хотя по закону имел на это полное право. И всё же для всех, кроме официальных структур, он стал именоваться Альбертом. На его взгляд это звучало не только более пристойно, но и
