развлечений всем известным людям города. Правда, свою деятельность на этом поприще он прекратил еще до войны (у Алины в голове прокрутилась, как в ускоренных съемках, трагическая история, резко изменившая судьбу Гоши) и открыл музыкальную школу для особо одаренных детей.
Сейчас переводчик представлял Гошу в качестве мэра города Хайфы, пришедшего проверить, в каких условиях содержатся заложники.
– Если есть вопросы, жалобы, предложения, вы можете их высказать господину мэру.
Тут Марина с несвойственной ей прытью схватила Алину за руку и вытянула на середину класса лицом к лицу с Гошей.
– У нас есть очень важное сообщение! Но мы просим личной аудиенции, конечно, в присутствии начальства, – Марина подхалимски взглянула на главного. Переводчик перевел, главный благосклонно наклонил голову.
Увидев это, и другие женщины начали что-то кричать, плакать, просить, окружая вошедших. Лицо главного застыло маской, а Гоша заметно побледнел.
– Все просьбы в письменном виде, – и делегация в полном составе поспешно ретировалась…
– Что ты планируешь им сказать, если нас вызовут? – спросила Алина.
– Какая разница? Ты у нас умная – ты и думай, а мне было важно, чтобы Гоша нас увидел.
Алина в который раз поразилась Марининому могучему инстинкту выживания, но возразить ей не успела, так как в класс вошел моджахед-охранник и молча указал им обеим на дверь. Сопровождаемые охранником, обе женщины первый раз за эти дни сошли с дистанции класс – туалет. Насколько Алина помнила, этот коридор вел к кабинету директора школы.
Халид (Алина никак не могла привыкнуть к тому, что у главного моджахеда есть имя, как у любого нормального человека) сидел за директорским столом, закопавшись в бумаги. Не удостоив вошедших взглядом, он указал рукой на кресла для посетителей, в одном из которых восседал Гоша. Два моджахеда встали у двери в кабинет. Переводчик усадил заложниц напротив Гоши и отошел к директорскому столу. Алина с облегчением поняла, что никто не будет расспрашивать заранее, что такое важное они собирались сообщить мэру.
Беседовали на иврите, и довольно непринужденно. Гоша рассказал, что, воодушевившись собственными успехами на почве музыкального и эстетического воспитания подрастающего поколения, он решил баллотироваться в мэры Хайфы. И вот – ирония судьбы: два месяца назад его выбрали, прямо перед началом войны.
А теперь полюбуйтесь: мужчины мобилизованы, женщины вывозят детей, а он, как капитан корабля, не может бросить свой пост. Так и приходит каждый день в пустое здание мэрии и один стоит на страже интересов города: чтобы не было мародерства, чтобы шли платежи ремонтным бригадам, чтобы содержались в порядке водопровод и газ… Вот и сюда пришел – душа-то болит за всех…
– Гоша, – тихо заговорила Алина по-русски, заметив, что переводчик отвлекся, – мне в Москву нужно: я девочку свою с чужими людьми отправила, я обязана ее найти. Я знаю, что самолеты не летают, но у твоей сестры в Москве
