и осторожно ступая, она опять исчезла за дверью. Только сейчас до Алины дошло, что ребенка у Риты на руках не было.
Глава 4
Весь следующий день Алина многозначительно поглядывала на Риту, ожидая объяснения. К вечеру Рита сдалась…
– Я должна что-то тебе рассказать: может быть, ты сможешь меня понять, – она похлопала рукой по матрасу, приглашая Алину сесть рядом.
По части «понять» Алина была большим специалистом – и женщины это чувствовали.
Рита начала издалека, с детства.
– Мои родители родом из Ташкента, бабушки эвакуировались туда во время войны… Отец преподавал в Ташкентском университете восточные языки и историю ислама. Он был одним из тех, кто переводил Коран на русский и языки среднеазиатских республик. У нас в доме постоянно бывали какие-то ученые и религиозные деятели из Ирана, Пакистана, Египта… Я была тогда маленькая, как Майя, – Рита кивнула в сторону дочери, – подробности плохо помню. Все эти люди в тюрбанах и развевающихся одеждах казались мне героями любимых сказок «Тысячи и одной ночи». Я выросла с чувством уважения и любви к арабской культуре и мусульманской религии.
В Израиль мы приехали в семидесятых, первыми ласточками. Отец был полон энтузиазма, строил научные планы… Но все оказалось по-другому – совсем не так, как он предполагал. Здесь арабистика как наука никого не интересовала – и именно из-за роковой «близости к истокам». Свои знания отец мог применять только в прикладном смысле: переводы, расшифровки, прослушивания, прогнозы… Его взяли в какое-то военное ведомство, несмотря на то, что не очень доверяли «русским».
В конце концов его симпатии к мусульманам, его связи и переписка с друзьями и коллегами из арабских стран сослужили ему недобрую службу. Словом, карьеру он закончил простым учителем арабского языка. Тем не менее мне он не запрещал направиться по той же стезе. «Врага нужно знать в лицо», – грустно шутил он.
Так я стала студенткой Тель-Авивского университета. Поскольку арабский (чтение и письмо) я знала достаточно хорошо благодаря стараниям отца и вообще учиться было нетрудно, в университете у меня было много свободного времени, чтобы подрабатывать переводчицей на всяких конференциях и встречах, – иногда, кстати, с участием того же военного ведомства, где когда-то работал отец.
Деньги мне были необходимы, так как на учительскую зарплату отца невозможно было оплачивать университет, снимать квартиру и вообще существовать. Мать не работала, привыкнув еще в Ташкенте быть «профессорской женой». Она была настоящей красавицей. Майя очень похожа на неё.
Девочка, услышав, что про нее говорят, подняла на мать огромные глаза, в которых действительно можно было утонуть. Рита ласково улыбнулась дочери.
– Так вот, мать была красавицей, хотя совершенно не умела одеваться и была страшно рассеяна.
