Не знаю, куда в мирное время из семей исчезали мужики. Но речь обо мне и моей семье, так что вы можете смело опираться на мой пример, поскольку я абсолютно среднестатистическая личность.
Как-то раз, когда нового папы еще не было, мой дядя довольно странным образом озаботился моим воспитанием. Только не всплескивайте руками и не думайте, что «все поняли» – нет! Он не причастен к истории моего гендера или сексуальной ориентации. Он всего лишь взял меня покататься на лошади. Ну не дурак ли – сажать пятилетнего ребенка одного в седло? Меня там чуть инфаркт не хватил, а горло я сорвал нешуточно. Дядя же не угомонился – и мне всерьез стало казаться, что он клеит мою маму. Бедная моя психика, в пять лет в моей голове взрослые играли в «Санта Барбару». Неудивительно, что я разгадываю сценарии сериалов задолго до развязки…
В общем, уж очень дядя переживал, что я безотцовщина. Мол, слабым нужно помогать. Собственно, помощи я припомнить не могу, как, в общем-то, и то, что было с дядей дальше – после одного случая, который запечатлело семейное фото. Я хорошо помню, как нас рассаживает фотограф-дедушка, и дядю сажают впереди, а меня ставят за ним. Я стою и жду, пока все готовятся, – и вдруг озарение. Не такое, чтобы мне снова плохо стало, а так – легонько шандарахнуло. «Папу себе такого хочу». Только каким-то странным было это «хочу». Не как сын, а как дочь или девушка. В момент этого размышления я смотрю на дядю вниз, щелкает затвор камеры, и на снимке глаза мои словно закрыты. Вечная память этого момента и опущенные веки как его символ теперь будут преследовать меня до конца дней.
С биологическим отцом все проще. Родители развелись и три раза потом меняли мое свидетельство о рождении – не могли с фамилией определиться. Наверное, я в них такой нерешительный. Уже после окончательного развода мать подала на алименты. Тогда мой генетический предок стал встречать маму по вечерам с работы, но не чтобы проводить до дома. Он ей угрожал, однажды даже ножом (хотя сейчас мама отрицает это).
Потом пытался выкрасть меня из детского сада, где я беззаботно бегал в трусиках по зеленой травке за невысоким железным ограждением. Было это в точности как в классических историях – мужчина зовет ребенка по имени, предлагает конфетку или заманивает какими-нибудь чудесами и – хвать в мешок! Не знаю, что было бы со мной, увенчайся его уговоры успехом, но от слов «я твой папа» мне до сих пор снятся кошмары. Когда я был младенцем, отец увез меня в коляске прогуляться. И забыл вернуть. Бабуля ноги стерла, пока в ужасе обежала весь город, и нашла-таки. Чтоб я жил.
А папу убили, когда мне было 16. Прирезала его очередная жена. Похоронили его, как ни прискорбно, где-то в общей могиле с бомжами. Вот вам и наследственность – и как меня только на работу берут, с такой-то кармой…
Отодвигаю брючки
На седьмой день рождения мне подарили куртку, которую я так хотел, – и мне в кои-то веки купили
