превратилась в мерзкую старуху, гниющую изнутри своей ненавистью.
Примерно тогда же я поступил в музыкальную школу – почти случайно. Гуляя со старшей двоюродной сестрой, мы заглянули в музыкальную школу. Там витал запах волшебства по чудесным коричневым коридорам, по паркетному хрустящему полу. Звуки музыки – как таинство, доступное лишь тем, кто там учится. И мы решили поступить по классу скрипки.
Сдали экзамен и оба поступили. Дома я сказал матери: «Надо скрипку покупать. Я поступил в музыкальную школу. Ура!» Мать была натурально в шоке, а для меня это был первый шаг к принятию самостоятельных решений. Потом я всегда так делал – просто приходил домой и говорил: – «Я уезжаю». – «Куда?» – «В Алма-Ату/Караганду/Нью-Йорк/Омск/Астану/Киев…» Я и правда не понимаю, зачем кого-то предупреждать о своем желании что-то решить? Вот решу – и скажу…
Так я стал учиться игре на скрипке. Я был прелестным учеником – маленьким мальчишечкой со своей маленькой скрипочкой. Сестра, кстати, бросила – преподавательница обозвала ее дурой. С учителями такое бывает. Моя классная руководительница в музыкалке тоже как-то раз, ближе к концу четверти, поймала меня в коридоре и объявила: «Ты ох**л! У тебя сколько пятерок за эту четверть? А у тебя, блядь, все должны быть пятерки!!!» Я, конечно же, не сказал никому об этом. Говорю только сейчас. Кто бы поверил юному школьнику?
К чему сложились эти события, мне пока самому не очень понятно. Класс скрипки я забросил в пятнадцать, переключившись на Marilyn Manson. Но пара ниточек в будущее все-таки, думаю, нащупывается – две гомофобки-учительницы, давшие мне силы и стремление исправить это «больное общество».
Фобия
Биологиня. Музыкантша. Мать. Гомофобия не щадит никого. А я почему-то всегда притягиваю агрессию. Недавно подруга, разоткровенничавшись, сказала мне то же самое, что я знаю и сам: что я вызываю к себе много ненависти. Почему же?
Мои старинные друзья часто указывают на мой внешний вид. Ну да, я люблю черный цвет. И всегда его любил. Моя коллега из Риги тоже постоянно становится объектом обсуждения: мол, и чего это она так бесновато выглядит? Просто мы с ней обожаем Marilyn Manson и его пугающие образы, при том, что она – да и я – безумно добрые по натуре люди. И вот ведь ирония – на нас частенько люди срывают свою необоснованную злость и ненависть. И даже если мы вырядимся ангелами, ничего не изменится. Нас не полюбят. Хочется думать, что это блеск и сияние счастья в глазах вызывают зависть…
Мне было где-то пятнадцать, когда это началось. Злоба. Агрессия. Грубость. Язык ненависти. Издевательства. Однажды моя учительница по классу скрипки сочла нужным поговорить с моими родителями и поделиться своими страхами, что меня «могут соблазнить мужчины». Должно быть, я был очень сладким мальчиком. Она советовала им усиленно следить за моей жизнью, дабы я не вступил в ряды приспешников дьявола – гомосексуалов.
И тут
