удивился я и чуть не подавился.
– Триста тридцать. Но по Илоновским меркам, она считается молодой. Человек здесь живет минимум тысячу лет, оставаясь таким же цветущим до последних дней.
– Тысяча лет молодости?! Серьезно, что ли? – не поверил я.
– Конечно, серьезно. Вот те крест.
– Что же потом с ним происходит? – спросил я.
– За три дня старится и умирает, – сделав театрально-скорбное лицо, ответила моя домохозяйка.
– Да-а. Ваша Медсеть воистину творит чудеса… Что ж, – сказал я, доев шестую ватрушку и запив её четвертой чашкой какао, – спасибо тебе, Люсик, за славный ужин и за интересную беседу. Ты отдыхай, а мне надо ещё немного поработать.
Проходя мимо, я поцеловал её в лиловую щеку и, обернувшись уже на выходе из столовой, заметил, что Люси густо позеленела от смущения. Это она так краснела.
3
В своём кабинете, усевшись в уютное грави-кресло, я вывел на монитор архив Информсети и принялся внимательно изучать его содержание. В него входили разделы: справочник, энциклопедия, каталог, глобарус, технология, история, наука, литература, искусство. Я развернул последний раздел. В нём были размещены – живопись, скульптура, кино, театр, народное творчество, музыка.
«О! Надо музычку поставить – веселее будет», – решил я и метнул стрелку в значок с балалайкой.
Здесь были собраны все музыкальные произведения с восьмидесяти шести цивилизованных планет Галактики. Помня о впечатлениях Розы, я не стал лезть в Агуц, а сразу раскрыл в заголовке цивилизацию Эльф и ткнул пальцем в полонез «Родина», подвернувшийся под руку – из нескольких миллионов названий. Заиграла музыка, сочно, объемно, торжественно. В первую минуту я пытался определить, какие инструменты входят в оркестр, но не смог. Одно было ясно, что все они гармонично сочетаются и звук каждого из них идеально сбалансирован. Вскоре мелодия поглотила меня целиком, и я, как зачарованный, слушал эту райскую музыку – со стремительно нарастающим трепетом в душе, вошедшей в резонанс с мотивом. С каждым аккордом всё неистовее разгорались во мне разбушевавшиеся эмоции; и вдруг их поток, сорвавшись в лавину, захлестнул моё сердце приступом ностальгии. Вспомнился репортаж о погрузке моего остекленевшего трупа; яркой вспышкой полыхнула в памяти жуткая картина погибшей Земли – Родины моей. К горлу подкатил ком, душа наполнилась щемящим чувством скорбного отчаянья, чувством давно забытой детской жалости к самому себе, и… всё это хлынуло через край. Я ощутил, как по моим щекам потекли горячие слезы – горючие слезы.
Когда полонез закончился, я подумал, вытирая лицо: «Вот так повеселился! А Роза-то не обманула: такая музыка и гранитный утёс заставит прослезиться. Ну всё, довольно нюни распускать! Такими темпами домашнее задание до утра не выполню». Под ностальгическим впечатлением захотелось послушать что-нибудь
