звёзд здесь внятней.Важней «как заснуть», чем «а кто же разбудит?».
За двадцать почти одноразовых лезвий
до внуков – я к ним всё ещё равнодушен.
Наверное, рано. Да сын слишком резвый —
ему нынче после трёх первых подружек.
Подушек немеряно было измято
на койках гостиниц,
казарм,
пароходов,
купе…
Три десятка нелицеприятных
бесед скрыл в загашнике, переработав.
У времени, видимо, есть свойство гофры, —
оно растяжимо.
И важно – чем мерить.
Да хоть в сигаретах… хоть в кофе на Корфу, —
душа старше тела должна стать, старея.
Крестики-нолики на бесконечной доске
По ночам просыпаться – привычное.
Полнолуние лупит: «ну что ещё?»
Стрелок нет, а жидкокристаллический
циферблат пуст (здесь время нестояще).
Крест окна на полу. Время нолики
рисовать. Продолжаю ворочаться
бесконечно, боясь не символики,
а стихов, что придут – напророчатся.
«Невозможно, поэтому верую» [1].
И опять до утра тягомотина
спора: крестик – ноль. Чей ход?
Лунь серая…
Верить искренне – нынче экзотика.
Ведь в начале моей третьей тысячи
Бог всё дальше и глубже скрывается.
Есть бозон Хиггса, Взрыв Большой вымучен.
Сотни экзопланет крестим пальцами.
Мудрость Тертуллиана неистова,
но прозрения нет.
Ночь-пророчица
полнолунием стелет час в чистое:
«Надо верить».
Крест?..
Ноль?..
Как не хочется…
Разъемы
Всё приспособлено друг другу в мире:
снег – ноябрю,
свет – тьме,
розетка – вилке,
а суете – умение быть смирным,
а мелкие – оправой быть великим.
Край приспособлен к бездне. Бездна – к краю…
любому.
Значит, общий смысл – цепь. И
возможно – сеть.
Вот истина вторая:
и с половинкой жить – не панацея.
Запутавшись в сетях предзимних фактов,
вдвоём быть проще. Может даже – лучше.
Привычка слепит души катарактой…
существования не любят души.
Снег – ноябрю.
И кто-то сдастся первым.
Ноябрь – мне (мы с ним всегда спокойны).
Я – строчкам. Строчки – глупостям и перлам.
Приспособлениями – мы друг другу в койке.
Жизнь – смерти.
Общих нет решений.
У каждого есть и «другой» в заначке.
Но губы в самый раз для нежной шеи,
а приспособлен… – ведь не предназначен?
Наизнанку
Есть вещи, невозможные для слов:
с неуловимым ароматом кофе, —
не описать.
Речь – самый жуткий морфий…
Под
Credo quia absurdum est («верую, ибо абсурдно») парафраз фрагмента сочинения Тертуллиана «О плоти Христа»
