соками, и раздували пупырышки будущих почек, и дышали, и излучали любовь, и волновались сами, и рождали волнение. Будущий Тамерлан прижал девушку к стволу. Дерево вздрогнуло и вздохнуло. Девушка обняла Тамерлана за шею, потом стала играть апельсином над его головой.
– Ой, задушишь! – вскрикнула она.
– Задушу, – сказал будущий Тамерлан.
– А вот и не задушишь, не задушишь, – сказала девушка.
– Нет, задушу, – сказал Тамерлан и вдруг почувствовал, как его взяли под локти. Он узнал хватку и решил не сопротивляться.
– Ой, а где мой апельсин? – вскрикнула девушка.
– Был твой, а стал мой, – ответила тень.
– Ненадушки! – сказала девушка. – Я его сама на базаре купила!
«Бабу я буду обыскивать, понял?» – сказала одна тень.
«Еще чего! – возмутилась другая. – Ты же в прошлый раз обыскивал».
«А ты что, против?»
«Против, но я так не думаю», – загадочно ответила другая тень.
«Это хорошо, – сказала первая, – старшим нужно уступать, особенно старшим по званию. Я ее обыщу, а потом и тебе дам пообыскивать, пойдет?»
«Пойдет», – сказала вторая тень.
Одноклеточная не очень расстроилась из-за берета, все равно он был нелюбимым. Ее занимала мысль о непередаваемой странности жизнь. И еще она поняла, что в блокноте будущего Тамерлана были не стихи, а имена, чтобы не перепутать. От этого ей было немного грустно. Но грустно ей было всегда.
Дойдя до конца китайской стены, она не обратила внимания на свой берет, лежащий в луже. Она переправилась через полузатопленную трамвайную колею и пошла к недалекому дому.
«Задержаны двое на углу Двенадцатой Стрит и Третьей Авеню, – передавала по радии тень, – у задержанных ничего не обнаружено. Переданный им предмет успели выбросить».
«Хитрецы», – сказала рация.
«Так что, отпускать?» – спросила тень.
«Отпускайте, – сказала рация, – ищите то, что они выбросили».
«Есть!» – сказала тень.
Две другие тени в это время шли по весеннему саду и обсуждали, как им поделить апельсин.
«Я возьму весь», – сказала старшая по званию.
«Так нечестно, ты в прошлый раз весь взял», – ответила младшая.
«Ну я же тебе дал ее обыскать».
«А я хочу апельсин, хоть немножечко. Я давно не ел апельсинов».
«Не дам», – сказала старшая.
«Хорошо, – согласилась младшая, – может, хоть шкурки дашь?»
«А зачем тебе шкурки?»
«Чтобы моль травить. Развелась – покою нету».
«Хорошо, дам тебе шкурки», – согласилась старшая по званию.
Одноклеточная подошла к дому, с опаской выглядывая соседских детей. Соседских детей поблизости не было. Она облегченно вздохнула; ей стало совсем не страшно. Где-то высоко хрустко оторвалась
